Затрещали перекрытия, и огромная голова лиура, пробив мозаичный пол, устремилась к потолку, сшибая лбом кованые люстры. Актвана закричала от ужаса. Разъяренная тварь повернулась на звук, ухватила зубами башню на голове Актваны, рывком потянув на себя.
Нам хватило нескольких минут, чтобы ретироваться, пока лиур раздирал свою жертву. Мы успели скатиться по лестнице вниз и дали коням возможность взлететь повыше. Я видел, как из окон на разных уровнях показались головы лиуров. Не сосчитать! Сколько же их в Заархаанне.
– Открыть огонь! – скомандовал я, понимая, что любимый замок моей матери придется сжечь.
На лету мне удалось с помощью нужных заклятий создать огненный шар, исконное оружие княжеского дома Кхратто-аннов, когда в воздухе собираешь заряды и воспламеняешь их. Прицелившись, словно на охоте, я швырнул наполненную огнем сферу прямо за голову лиура. Красный зал вспыхнул, за ним загорелись остальные помещения. Прошли считанные минуты, а Заархааане уже пылал как факел. И на всю степь виднелось красное марево. Я не чувствовал победы, прекрасно понимая, что где-то еще есть лиуры, а мне не удалось окончательно избавить страну от них. Эти живучие твари наверняка выползут в самом неожиданном месте, но я просто обязан извести всю эту нечисть. В память о Ренце и о матери.
Заседание суда закончилось. Я вышел в широкую галерею вдохнуть немного свежего воздуха, посмотреть на город, раскинувшийся внизу, дабы хоть на короткое время изгнать из мыслей лиуров. Мне захотелось обнять Лейю, свою младшую дочку, потрепать по плечам сыновей, просто посидеть на берегу океана, поболтать с дедом и бабкой. А потом, когда все уснут, тихо сидеть в комнате Ренцы, перебирая струны на ее старой лютне, провожая ночь, встречая рассвет. Я велел найти старшего сына. Оказалось, и он в Кхрато-анне. Вся моя семья находилась в летней резиденции, поэтому мне ничего не оставалось, как вскочить на коня и полететь к ним.
Дорога не заняла много времени. Я спешился во дворе и, удивившись, что меня никто не встречает, поднял по золоченой лестнице в княжеские покои. Издалека услышал смех Лейи. Я забыл, когда моя дочь смеялась. Потом до меня донеслось пение. Это пел мой дед. Его голос я не мог спутать ни с каким другим, хотя много лет назад слышал, как он поет. Раздался дружный смех, потом кто-то заиграл на музыкальном инструменте. Пение деда сменилось мелодичной песней, которую выводил нежный женский голос. Кто это пел, я не знал. Да и не хотелось. Негласно, после смерти Ренцы мы жили в полутрауре. Кому пришло в голову веселиться, и по какому поводу? Я постарался бесшумно подойти к комнате, примыкающей к галерее, откуда неслась вся эта какофония. Но моя затея провалилась. Бранж – огромный грациозный зверь, учуяв меня, радостно, как щенок, виляя хвостом, бросился навстречу. Уже через пару секунд у меня на шее повисла Лейя, радостно