Кстати, заметим здесь, что именно Ю. Н. Рериху принадлежит, по-видимому, наиболее правильная научная датировка этого легендарного центральноазиатского эпоса о Гесэре, столь ярко воплощенного на полотнах отца. Его создание он относил к середине I тыс. н. э. и связывал с сяньбийскими кочевыми племенами. Не исключено, что именно исследование Ю. Н. Рериха навеяло его отцу незабываемый теперь для нас героический образ Гесэра.
Самым большим достижением экспедиции в этот тяжелый период было открытие в художественной орнаментике и убранстве оружия кочевников на севере Тибетского нагорья «звериного стиля», образы которого – загадочные каменные зооморфные лики – смотрят на нас со стен белокаменных соборов Владимира и Юрьева-Польского. Об этом Ю. Н. Рерих писал: «Трудно сказать, связан ли «звериный стиль» с каким-либо определенным этническим типом людей. Я склонен считать, что он возник у кочевников и охотничьих племен разных этнических групп, но живущих в среде, имеющей много общего, ибо только так мы сможем объяснить широкое распространение «звериного стиля» от границ Южной России до границ Китая и от сибирской тайги до величественных вершин Трансгималаев в Тибете»[16].
Открытие «звериного стиля» у тибетских кочевников явилось еще одним веским свидетельством в пользу теории единства древних кочевых культур с их культовой символикой, занимавших некогда обширные пространства Великой евразийской степи[17]. «Ни влияние Лхасы, ни мощное культурное давление Китая, – писал Ю. Н. Рерих, – не сумели уничтожить пережитки древнего кочевого искусства тибетских племен. Тибетец-кочевник еще и поныне вдохновляется окружающей природой и следует заветам «звериной» орнаментики»[18].
После пяти месяцев вынужденной стоянки экспедиция получила, наконец, разрешение продолжать путь на юг, однако в обход Лхасы. Этот путь пролегал по местности, не затронутой европейскими экспедициями