Перед глазами, заслонив текст на странице, встала картина – это Дафне снился сон. Во сне молодой человек с длинными волосами лежал на спине, связанный и с кляпом во рту, в углублении металлического настила между мягкими сиденьями, привинченными к полу, а над его горлом нависла рука с ножом. А потом уже Дафна оказалась лежащей на спине на черно-красном линолеумном полу, а Маррити сидел над ней на корточках, сжимая одной рукой открытый складной нож, а другой задирая ей подбородок…
– Даф! – позвал он, поспешно вбегая в гостиную. Надо было разбудить дочь, пока сон не зашел еще дальше. – Эй, Даф, кино твое кончилось. Вставай-вставай-вставай! Сегодня можешь спать у меня, раз уж твоя кровать пропахла дымом. Идет?
Девочка сидела на кровати, моргая.
– Хорошо, – ответила она, явно удивленная его наигранным оживлением. Сон, очевидно, был забыт.
– И еще, я сегодня не успел проверить работы, – продолжал Фрэнк, – так что завтра позвоню, скажу, что заболел. Мы сможем пообедать в «Альфредо».
– Отлично. А ты прибрал у меня в спальне?
– Да. Ну давай поднимайся!
– Ну и как она там?
– Раньхужбыло! – это семейное словечко означало: «Плохо, но далеко не так плохо, как было раньше».
Дафна улыбнулась.
– Завтра выбьем матрас и сменим белье?
– Непременно. И ты спала головой на восток, а теперь развернем тебя на север. Коты, запрыгивая через окно, все равно будут приземляться на тебя.
Дафна согласно кивнула и пошла за отцом по коридору.
Водителям, двигавшимся в тот вечер по Десятой трассе, автобус казался черным – его яркая синева становилась видна, только когда он проезжал под высокими уличными фонарями, а чтобы разобрать надпись «Хеликс» на заднем борту, обгоняющему водителю пришлось бы прищуриться.
В глубине почти всех боковых окон автобуса мерцала тьма, только два или три окна прямо за водительским креслом сияли желтым светом, и водитель, проезжающий мимо по скоростной полосе, мог заметить сквозь стекло седого мужчину, словно сидевшего за столом.
В салоне позади водителя в одном из двух капитанских кресел устроился Денис Раскасс. Он катал ладонью по развернутой перед ним газете ручку «Бик».
– Лизерль Марити выбралась из тайного логова, чтобы умереть, – сухо, словно зачитывая подпись под газетным снимком, произнес он.
– Действительно, – согласился Пауль Гольц, вздохнул и шумно поерзал массивным задом на втором капитанском кресле, видимо перекладывая к другому уху телефон, подключенный к модифицированному скрамблеру CCS. – В двенадцать сорок пять в больницу звонила некая Мойра Брэдли – это одна из ближайших родственниц. А еще в шесть десять позвонил коп из Сан-Диего, детектив, спрашивал про Лизу Маррити. Больше никто, никакой прессы.
Раскасс при свете