– Дальше не пойдем. Мне и здесь уже становится паршиво.
Она кивнула.
– Какой это у нас фестиваль по счету? Третий?
– Ага.
– А сколько мы уже вместе?
Она не могла забыть, но Сергей понял, что нужно подыграть любимой, и изобразил человека, лихорадочно пытающегося вспомнить важные вещи.
– Четыре года, – спустя полминуты ответил он, – если не считать год в армии, то три.
– Долго думал, – не преминула заметить Оля. – Издевался?
– Шутил, – парень улыбнулся и тряхнул прической. – Просто хотел посчитать подробно, вплоть до дня, но мой мозг не настолько силен, так что… – он виновато развел руками. – А когда мы начали?
Оля развернулась лицом и прищурилась.
– Думаешь, я поверю, что ты и число забыл?
Сергей вздохнул.
– Пятое мая, две тысячи пятнадцатого года. Пять, пять, пятнадцать. Запоминается просто. Лучший день моей никчемной жизни, веришь?
Он помнил все даже слишком подробно.
***
Старые перчатки, недавно разменявшие три года, выглядели так, будто насквозь пропитались потом. Сергею казалось, что голову равномерно прожаривали на вертеле, а кожа медленно, но верно превращалась в плавящийся кусок масла – всему виной густая прическа.
– Могу полить тебя из ведра, – предложил тренер, – но, боюсь, твои роскошные локоны точно сделают из тебя принцессу!
Сергей натужно посмеялся.
– Шуточка так себе, Михалыч. Башка кружится.
Он плотно запахнул красную куртку-самбовку, затянул пояс и выдохнул. Тренер хлопнул парня по плечу.
– Веселее, гамадрил! Ты в финале!
– Ну хоть не на пальме…
– На пальму еще успеешь. Готов к войне?
Руки зудели и ужасно чесались. Сергей снял перчатки и вытер влажные ладони об куртку.
– Честно?
– Мне только честно и можно, – отрезал наставник.
– Тогда нет. Не готов. Челюсть не отошла, Михалыч… – пробормотал парень. – Я малость вымотался в полуфинале.
Тренер прищурился.
– Я задам этот вопрос еще раз, – отчетливо сказал он. – Но это будет последний. И если ты решишь съехать сейчас, я лично распущу твои волосы, надену на тебя платьице, а вместо пояса повяжу ленточку. Яркую такую, розовую. Так что, скажи мне, Сережа… ты готов к войне?!
От былого добродушия не осталось и следа. Друг Михалыч превратился в яростного зверя Артема Михайловича. Изменилось все – поведение, выражение лица, даже воздух вокруг стал тяжелым и осязаемым. И Сергей знал, что шутить с этим зверем не стоило.
– Готов, – кивнул он. – Думаю, что готов!
– Думаешь?!
– Готов к войне!
– Вот