Уже наступил конец февраля, двадцать первое число, и Клер покинула Австрию, возвращаясь домой, где её ждали важные и преданные клиенты. Микки вновь остался в гордом благоговейном одиночестве, которого не могло нарушить ничего, потому что на улицу парень выходил достаточно редко и ещё реже включал телевизор. Ничего не могло нарушить тишины, которая была его верной спутницей и сопровождала его повсюду, где не было назойливых и ничего не понимающих людей, которые всё болтают, болтают и не могут оценить всей её прелести. Люди не любят тишину, потому что она гнетёт, потому что в ней слышится всякое и в ней можно попросту сойти с ума, если оставаться наедине с ней слишком долгое время. А Микки её любил, в этом было ещё одно его отличие от большинства жителей планеты Земля.
Микки особо никогда не задумывался над тем, существуют ли параллельные или просто иные миры, других планеты, также населенные разумными созданиями. Скорее он не верил в это: не верил в то, что есть реальности иные и инопланетяне на сверхзвуковых летающих тарелках. Но, порой, совсем редко, ему казалось, что он и есть тот самый обитатель соседнего мира, который потерялся по детской глупости и оказался здесь и про которого никто не вспомнил.
«Бред» – сказать что-то другое в ответ на свои такие мысли Микки не мог, всегда одинаково пренебрежительно фыркая и качая головой.
Но всякий раз ухмылка быстро сползала с его лица, обращая губы прямой линией; а взгляд его наполнялся привычным холодом безразличного космоса. Он с ранних лет уяснил для себя, в чём кроется причина его отличий от многих, даже от тех – тоже больных, с которыми он делил больничные стены и палаты. Потому глупо было бы полагать – надеться? – что причина его странности в синей люминесцентной крови из иных миров. Какой бред…
В ответ на такие размышления, действительно, оставалось только качать головой и усмехаться, потому что подобное нельзя принимать всерьёз и всерьёз задумываться над этим, в противном случае можно сломать себе весь мозг. А сломанный разум нередко поворачивается в совершенно непредсказуемом направлении.
Оставалось смеяться над самим собой и своими мыслями и иногда всё-таки включать телевизор или какой-нибудь фильм по интернету, потому что их звуки могли заглушить голос собственных мыслей и отвлечь. Не зря говорят, что телевизор отупляет, отнимает способность мыслить в полной и широкой мере. Это правда. Никто не думает во время просмотра интересного кино или передачи, это время является мгновениями чистого бездумного потребления визуальной и аудиоинформации. Но иногда «не думать» – это как раз то, что нужно.
Вот только Микки надоело коротать вечера в обществе телевизора и шедевров кинопроизводства – четырёх вечеров с него хватило. Звонить Клер не хотелось, как и кому-либо другому. Он, вообще, не любил телефонных разговоров, предпочитая им личные встречи и общение. Один раз за эти дни звонил Стюарт и за десять минут телефонного разговора успел превысить лимит Микки на слова. Другие не звонили. В принципе,