Сын разложил перед матерью три фотографии.
– Вот эта подойдёт, – сразу ткнула пальцем Вера Николаевна.
На снимке Офицер, совсем молодой, стоял в другом галифе. Наверняка парадном. Хорошо поддутом снизу. На кителе Офицера, как на выпуклой кирасе, был привинчен Гвардейский знак и висели три медали. Фотография была помечена 7-м ноября 50-го года. И дальше – город Владивосток. И пояснение: «Это я сразу после парада».
В ванной свет из фотоувеличителя стекал. Так течёт очищенное зерно из элеваторного сепаратора.
Юрий подложил под свет снимок отца.
Ночью, во сне, к Вере Николаевне вдруг пришёл на работу погибший муж. Она вздрогнула, разом покрылась потом.
Он стоял прямо перед её канцелярским столом в неузнаваемом, уставшем, галифе и был, как Бог, весь в слезах.
– Вера, почему наш Юричик клеит коробки? Почему он в коляске, без ног? Как ты допустила такое? Вера, ответь!
Вера Николаевна поперхнулась.
– Иван, дорогой, ты видишь, я занята. Я готовлю бумаги для архива, а ты входишь в кабинет без стука. Ты сильно напугал меня, Иван Гаврилович. Выйди, пожалуйста, и постучи, чтобы я смогла успокоиться.
– Нет, Вера Николаевна. Почему наш Юричик попал в автороту башкирского города Бирска, а оттуда в Афганистан? Как такое могло произойти? Вера, ответь!
Он перегнулся через стол и посмотрел ей прямо в глаза. Жёлтыми, неземными глазами. «Почему, Вера?»
Плуготаренко чувствовала, что сейчас у неё разорвётся сердце.
Не дождавшись ответа, умерший муж отвернулся. Оступаясь, пошёл. Понёс из кабинета уставшее своё галифе.
Вера Николаевна проснулась. Села в кровати, унимая сердце. Потом лежала, таращилась на уползающий от света машин потолок. Вспоминала…
2
Младший офицер связи, он почти каждый год приезжал к матери в отпуск из разных концов страны.
В первый день, в ожидании гостей, он всё время рулил своё галифе по коммунальному коридору на кухню и обратно. Таскал еду, которую готовила мать.
В одной из квартир, у раскрытой двери, вроде бы совсем безразлично, всегда сидела с книгой в руках школьница Вера Веденеева, будущая его жена. Офицер в галифе и белой нижней рубашке, даже с тарелками и кастрюльками, ей очень нравился. Она уже тогда была в него влюблена.
На другой год он приехал с молодой женой. Потом приезжал уже один. Развёлся. Пробегая с кастрюльками на кухню, он, конечно, видел, как читающая девчонка постепенно превращается в тощую, но грудастую деваху с острым носом. Он был свидетелем этого превращения.
В 59-м году Офицер приехал к заболевшей матери только на три дня. Уже совершеннолетняя Вера Веденеева, сама не помня как, оказалась у него за столом среди галдящих гостей. Больная мать сидела во главе стола вконец исхудавшей паучихой. Только пошевеливала на скатерти вытянутыми тощими руками. Уже ничего не могла ни контролировать, ни предотвратить.