Я почти ничего не помню о своем детстве, которое проходило довольно легко и беспечно, под пристальным вниманием отца. Он был вынужден заботиться обо всех своих шестерых детях без посторонней помощи. Наша мать, Сюзанна, в девичестве Уэджвуд, умерла, когда мне было всего восемь. У меня остались лишь смутные воспоминания о высокой деревянной кровати, в которой она провела последние дни, и черном бархатном платье, неизменно висевшем на дверце темного шкафа. От этого мне всегда казалось, будто мама вот-вот собирается подняться с кровати и принарядиться.
Из окутанного туманом далекого прошлого, передо мной совершенно отчетливо предстает, пожалуй, только образ отца – высокого и весьма тучного человека, рост которого составлял не менее шести футов и двух дюймов. Он был самым крупным мужчиной из тех, кого я когда-либо знал. Мой родитель – добрейшей души и чистой совести человек, пользовался большим успехом как врач, хотя и не выносил вида крови.
Учеба в школе мне давалась с трудом, и я предпочитал уединенные прогулки в окрестностях Шрусбери, позволявшие мне предаваться размышлениям и созерцать природу, которая казалась бесконечно удивительной и много более познавательной, нежели школьные дисциплины. Как-то раз, отец с неприсущей ему строгостью заметил: «Ты ни о чем не думаешь, кроме охоты, собак и ловли крыс; ты опозоришь себя и всю нашу семью!». Но даже столь серьёзное порицание не могло удержать меня от неосознанного стремления постичь величие окружающего мира.
Однако, одно событие детства, о котором я многие годы предпочитал не вспоминать, всё же на удивление прочно запечатлелось в моей памяти.
В тот день, мы с отцом и моим братом Эразмом, гостили в поместье Уэджвуд в Дорсете, принадлежавшем Элен Уэджвуд – незамужней кузине моего знаменитого деда Джозая Уэджвуда2. Прежде милая и радушная женщина, по словам отца, со временем сделалась капризной и требовательной старухой. Я помню её неизменный чепец, прикрывающий гладко зачесанные седые волосы, и темно-синее платье узкого покроя, с белыми манжетами на запястьях. Кажется, она очень любила мою мать, поэтому для мисс Уэджвуд мы всегда являлись желанными родственниками.
Места вокруг поместья были изумительные: живописные поросшие кустарником холмы, сочные поля и густые леса, простирающиеся так далеко, что глаз не мог охватить их целиком.
Представляя разнообразие птиц, гнездящихся в кронах раскидистых тополей и дубов, красоту обитающих в цветущих лугах бабочек, обилие рыбы в маленьких озерцах, я чувствовал восторженное предвкушение.
На следующий день после нашего приезда, я проснулся так рано, что в первый момент принял утро за вечер и лежал, прислушиваясь. Дом был совсем тих, и я понял, что близится новый день, потому что такая нерушимая тишина бывает только перед рассветом. И в самом деле, совсем скоро легкое розовое свечение наполнило комнату. Тихонько поднявшись, чтобы не разбудить Эразма, я сунул