Привал состоялся у приятелей, которые уже полгода настойчиво звали его культурно просветить этот застрявший в пятидесятых маленький индустриальный городок. Планировался торжественный обед. Но прошлая железнодорожная ночь щедро одарила артиста случайной публикой. Наутро на спиртное он не мог взглянуть без приступов тошноты. Так что пока спутники, воспользовавшись привезенными с собою же столичными деликатесами, предавались чревоугодию, он был вынужден отдыхать. Сейчас необходимо поставить на место свернутую в сонной ухмылке челюсть, расправить сутулые стареющие, но еще сильные плечи и пригладить длинные волосы. Наручные часы проинформировали Высоцкого о том, что время не остановилось и хорошо бы успеть на предстоящий концерт загодя. Город не знаком, привычки его обитателей тоже. От советских людей чего только не ожидаешь…
Он никак не мог вспомнить название города. Что-то связанное с березой или другим русским деревом, липой что ли… Да ну его к черту, этот город. Заграничный коньяк еще пульсировал вместе с кровью по венам, вызывая старое знакомое чувство стыда и воспоминания о собственном предательстве в пользу алкоголя. Когда-то еще Марина пыталась воевать с врагом русского человека в одиночку. Ксюха вот не воюет, зато остается рядом, во что бы то ни стало. От этого алкоголя парадоксально меньше, а стыда, как ни странно, больше. Сюда она поехала, правда, неожиданно для Высоцкого, просто собралась в полчаса и поехала с ним на вокзал. Он не смог отказать ей. И Боровской чудом достал ей билет в последнюю минуту перед отправлением. Сам Боровской вот не поехал, побрезговал.
Володя облокотился на край раковины, согнувшись, постоял без движения несколько минут, поднял лицо и прорычал что-то своему отражению. Потом встряхнул отросшими почти до плеч волосами и вышел из ванной, распахивая душу. Он подошел к Оксане. Он пал перед ней, не обращая внимания на чужие любопытные взгляды, он обнял ее колени под широкой юбкой, он бормотал извинения и хотел плакать и уезжать из этого неуютного городишки скорее прочь.
– Мы споем самое дорогое, пусть они все услышат. А потом поедем домой. Ксюха, кольца готовы, ты ведь не уйдешь теперь?
Она погладила его тяжелое лицо.
– Нет, Володя, нет.
– Дай гитару, пока я спал, сочинил новую песню. Ты простишь меня снова.
А если нам с порога на рога плюют, и кто-то, кажется, смеется, мы вспомним, как мы ходим на врага, и как нам спирт под пулями не пьется.
Двери филармонии оказались закрыты. Натянутая бодрость артиста и показное возбуждение товарищей оказались напрасны. Две машины такси уже отпустили. Никто