Наконец то собрал, прилив уже ушел, и он придерживая лодку на веревке накинутую на валун, медленно опустил ее по пологому склону на песок.
Затем перенес к лодке два рюкзака, тюк с палатками, после чего
все это подтянул к самому берегу.
Загрузил в лодку вещи, перекрестился, оттолкнул лодку от берега и сам
запрыгнул в нее, на веслах отошел метров на сто, после чего расправил парус.
Лодку сразу же подхватило и понесло обратно к берегу.
Манипулируя веревками, ему наконец удалось справиться с парусом.
Рыская по сторонам, лодка все-же направилась в нужном ему направлении к правому мысу бухточки.
Вскоре он окончательно освоился с парусом и рулевым веслом, за всей этой катавасией совсем забыл о времени, и вспомнил о нем, когда уже подплыл к мысу на выходе в океан.
Достал из рюкзака часы, ровно шесть часов вечера.
Может вернуться пока не поздно, через три-четыре часа стемнеет, и можно ли за это время где-то пристать к берегу не известно, впереди по курсу у берега сплошные скалы.
Достал бинокль, до последней скалы на горизонте пятнадцать километров, дальше лежал океан и берега не было видно, возвращаться не хотелось, да и плохая это примета возвращаться.
– А, была не была, где наша не пропадала… – решительно направил лодку в океан держа курс на отмеченную скалу.
Плыл он все-таки на север вдоль побережья и если даже компас барахлил, и север находится на западе, то плыть в открытый безбрежный океан ему вовсе не хотелось.
И хотя это безусловно придется сделать в конце концов, пусть это произойдет как можно позже.
Слишком уж утлой выглядит его лодчонка перед огромным океаном.
До отмеченной скалы, добрался через час с лишним, преодолев за это время пятнадцать километров.
За скалой, берег уходил вправо метров на двести и дальше виднелась песчаная береговая полоса.
Бол направил лодку вдоль берега, держась от него в метрах ста, плыл до десяти часов, пока не стало окончательно темнеть.
Пристал к берегу, вытащил рюкзаки положил их на песок, дотащил волоком лодку, как бурлак, до ближайшей пальмы, перенес рюкзаки.
Наскоро перекусив сухарями с шоколадом, вытащил одну палатку расстелил ее в лодке, достал вторую и накрывшись ею, завалился спать.
Ему снился сон, древний худой старик, с длинной седой бородой до пола,
сидел в хрустальном кресле, по его бокам стояли те самые статуи-воины из пещеры с золотом.
Одет старец был в белый саван, на ногах сандалии такие же как у воинов. Его возраст не поддавался определению, ему могло быть и семьдесят, и сто семьдесят, а может и больше лет.
На коленях лежал шлем из пещеры, а может быть точно такой же, в правой руке он держал хрустальный шар, в левой пирамиду.
Голос