Рядом вытекал родник с чистейшей жгуче-ледяной водой. Митька напился, срезал несколько липовых веток и положил их вымачивать в бочажок с родниковой водой. Затем отошёл чуть дальше, ведя свой велосипед за руль, прислонил его к сосне, а сам полез на косогор спускающийся к озеру, лакомиться лесной клубникой.
На краю косогора стоял пень, скрытый малинником и высокой крапивой. В удачные дни, с этого пня диаметром в два обхвата, можно было набрать ведро вишонок. Митька, оторвавшись от ягод, пролез через малинник, терпя уколы колючих кустов и ожоги злой лесной крапивы, вынырнул возле пня. Повезло. Он почти весь оброс грибной семьёй, а так как пару дней назад были дожди, то и грибочки все были почти одного размера как на подбор и свеженькие. А на плоской верхушке пня, лежал старый толстый уж, греющийся на солнышке. Услышав шебуршание кустов, уж поднял голову, озабоченно обнюхивая воздух раздвоенным языком, затем спокойно умостил голову обратно.
– О! Старый знакомый! – улыбнулся Митька, – И эту зиму пережил! Ну значит и этим летом я тебя подкормить постараюсь.
Митька, сняв рубашку, стал аккуратно, стараясь не потревожить старого ужа, собирать в неё грибы. Сказалась близость озера, со всей округи слетелось комарьё на бесплатное угощение. Митька, передёргивая лопатками, яростно шипел сквозь зубы:
– Кровопийцы! Пользуетесь тем, что старика тревожить не хочу, не могу руками махать. Ладно, чего уж там, радуйтесь. От меня не убудет!
Вернувшись к велосипеду, Митька снял с руля холщовую сумку, вынул из неё прихваченные из дому немудрёные харчи и переложил в неё собранные грибы. Отломил краюшку хлеба, и снова вернулся к пеньку. Положив краюшку возле пня, прошептал ужу:
– Ну вот, старый. Сбегутся мыши к хлебу, ты уж не зевай! Схарчишь мышку, этого тебе дня на три хватит. А вечерами лягушатами полакомишься. А через недельку я опять приеду, молочка тебе прихвачу, да хлебом мышей приманю. Так и наберёшь жирка за лето, и ещё одну зиму переживёшь.
Дойдя до бочажка, Митька вынул из него уже хорошо отмокшие липовые ветки. Вернувшись к велосипеду и перекусив, стал вырезать из веток свистульки, размышляя между делом:
– Завтра суббота, сестра с племянниками в бане мыться придут. Вот племянникам свистульки и отдам.
Дело спорилось, с хорошо отмоченных веток легко снималась надрезанная кора. Свистульки получались разного диаметра и длины, соответственно они издавали разные звуки. В одной, Митька сделал несколько отверстий, пережимая которые можно было извлекать немудрящие мелодии как на дудке.
– Жаль что мне «медведь на ухо наступил», нет у меня к музыке таланта. – а в голове