Моя пациентка перешла в новое качество. Мне предстояло разговаривать с ней, как с человеком, избавившимся от недугов. Я даже решила, что подобные посещения в качестве «персонального доктора» стоит прекратить.
Кипячёное молоко было приятным на вкус. И ещё! Я впервые в жизни попробовала «картошку в мундире»! Ели мы её с Агриппой, конечно же, без мундира. И запивали тем самым сладким кипячёным молоком…
Поглощая незнакомые мне до этого яства, я чувствовала, как они «безропотно» приживаются во мне. Не то, что «идеальные заменители» моего «сытого» времени…
– А у Василия Матвеева и впрямь щека больше не дёргается, – сказала тётя Агриппа, протягивая мне очередную, очищенную от кожуры, картофелину. – И вроде бы они с Петей больше не бражничают. Настойку-то мою, приправленную твоим зельем, Вася принимает перед сном аккуратно…
Агриппа на секунду отвлеклась от чистки картофельных мундиров и заговорчески прошептала:
– Слушок о тебе, Наташа, до коменданта дошёл. Генрих Линкер – его имя. Ты хоть и тайно появляешься у нас, и всего лишь третий раз, а все же от немцев не убереглась. Этот Линкер просил доктора Бауэра разыскать тебя и пригласить к нему. Раненый он… в шею. Никак до сих пор не оклемается…
– Я навещу его, тётя Агриппа. Сегодня же. У кого он проживает? Вы мне покажете?
– Поначалу в акимовских хоромах отлёживался. Там у немцев вроде больницы. У Симоновых он. Их дом рядом с домиком Фроловых. Симоновы перед приходом немцев съехали. Так Танюша Фролова там прибирается. И за комендантом присматривает. Может, она и сказала коменданту о твоём волшебном появлении в Грачёвке. А я, сдуру, похвалилась ей о твоих капельках. И про Матвеевых она знает…
– Не волнуйтесь обо мне, тётя Агриппа. Со мной ничего не случится.
– А я и не волнуюсь. Ты мне, хотя бы по секрету, скажи, Наташенька, где тебя найти в иное время. А то ведь немцам странным может показаться твоё наличие, без конкретного места проживания. Я у Петра Ивановича справлялась. Он говорит, что в окрестных деревнях про белокурую француженку никто ничего не ведает. Я даже пожалела, что в тот раз не удержала тебя при себе. Понимаешь, стыдно мне стало за моё нищенское житие. За то, что мы, простые люди, на этом свете никому не нужны. И за социализм наш… и что фашисты пришли к нам, почти без сопротивления. Тем более перед иностранкой. Сама видишь, гостить в моём доме практически невозможно. Грязно, тесно. Живу, как троглодитка! До войны в колхозе обещали мне с дочкой хороший домик поставить. Но не успели. Дочку на учёбу в Москву послали, а со стройкой затянули. Так что…
– С этого дня будем считать, что я проживаю у вас, тётя Агриппа. Я вам скажу, как можно будет связаться со мной. В любое время суток.
Агриппа покачала головой, чему-то улыбнулась.
– А жить у меня ты не желаешь?