– Ты, Яков, попроси-ка своих начальников, что бы гробы доставили к дому Фроловых на машине. Тяжёлые они. Тонких досок не было. Пришлось половые пустить в работу. Для бани берёг.
– Попрошу.
– Ну, траурной материи тоже нет.
– Наши вернутся, перезахороним. Ты вот что, Пётр Иванович, вечерком зайди ко мне. Я вам с Василием харчей подкину.
– Немецких, что ли? Из тех, что тебе выгружали?
– Они из наших магазинов. Награблены по дороге. Ну не пропадать же добру! Мы с Марфой и сами не бедствуем. Однако зима впереди. А они мне соли мешок, песку сахарного – тоже, сахар колотый – два мешка. И ещё четыре ящика сливочного масла. Правда, порченое оно, не свежее. Но я взял. Думаю, для деревенских нужд сгодится. Будет на чём картошку жарить.
– Вона как! Один, значит, трескать не желаешь? Совестливый?
– А ты чего думаешь? Совестливый! Да и немцы у нас не навек. Вот Сталин силушку поднакопит, и попрёт супостатов восвояси. А я как потом буду в глаза людям смотреть!?
– Вот тогда и увидим, как ты будешь на нас зенки пялить! Когда Сталин их отсюда попрёт!
– И ещё… Комендант гарнизона собирает сведения о скотине. У кого, что имеется из живности: коровы, свиньи и прочее. Может статься, что скоро мы лишимся всего этого.
– Ага! А у меня хряк пудов на восемь! и подсвинок! Мы с Васькой хотели хряка к ноябрьским заколоть!
– К каким ноябрьским!? При немцах-то!?
– Дык, по первому морозцу! Все так делают.
– Пока немцы не очухались, нужно хряков потихоньку колоть, мясо-сало солить и прятать от глаз подальше! Потом спасибо скажешь!
– Ну ладно! У нас сухая соломка имеется. Осмолим к ночи…
– И сделаешь подарок соседям напротив. У Петровских дом большой. Там солдат поселилось, почитай – взвод. Хорошо на твою халупу никто не позарился. Ты вот что, Пётр Иванович, после похорон пройдись-ка по дворам, у кого немцев на постое нет, и скажи, что бы уничтожали живность по-тихому. И прятали её не в погребах, а где подальше и поглубже.
– Ну, ты – стратег, Яшка! Немец твой узнает, пустит тебя в распыл!
– Вот для тебя и должность освободится. Ты ещё берданку свою спрячь. Они пока нетронутые, немцы-то. А коснись чего – обыска начнут устраивать.
– Да уже спрятал! И патроны – тоже! Теперь у меня, Яков, к тебе просьба. Агриппа совсем плохая стала.
– Что с ней?
– Ну что? Сердце пошаливает! Ты же знаешь, дочку её после института в Смоленск работать направили. Она в июне туда уехала. Учительствовать. А тут – война. Ни слуху, ни духу с тех пор от неё. Думала, что приедет, или письмецо отпишет. Ан – нет! Так вот, на почве расстройства, недавно слегла. Наш фельдшер Акимов неделю тому назад в столицу подался с семьёй. А мы здесь, без лекарств. Танюшка Фролова сказывала, в Уваровской аптеке всё сгорело. Аптекаря Каца Семёна Семёновича прямо на улице расстреляли. Ты бы ихнего доктора попросил, что бы