Аркадия Павловна вновь посмотрела на себя в зеркало. «Нужно немедленно прекратить этот внутренний диалог. Наум не должен видеть меня в растрепанных чувствах. А не принимаю я Машу потому, что она считает меня не слишком хорошим человеком. И прямодушна до безобразия ─ не может этого скрыть. Чувство это всегда накрывает, когда тебя на мелкой пакости поймали, как шкодливую кошку, стащившую что-то со стола. Жаль только, что со слов Наума формировалось Машино отношение ко мне. Никак иначе. Ну, да Бог с ними!»
***
Наум был расслаблен после хорошего обеда, и Аркадии на мгновенье даже показалось, что между ними сократилась дистанция. Это была ее цель на протяжении последних десяти лет, три из которых они совсем не общались. Их окончательный разрыв произошел после того безобразного скандала лет пять назад, когда Аркадия Павловна вне себя от возмущения выгнала Машу из дома. «Да, ровно пять лет прошло, поскольку этим безобразием я как раз омрачила свой день рождения». И только два года назад Наум возобновил общение с матерью. Возобновил, потому что Аркадия Павловна в приступе материнской тоски, позвонив ему однажды, сказала:
«Наум, я люблю тебя! Я могу одобрять или не одобрять твои поступки, женщин, которых ты приводишь в мой дом. Но я ─ твоя мать, наверное, не очень хорошая. Я заслужила право на твой звонок. Пусть не на твою любовь, на кусочек внимания… Я хочу, чтобы ты был счастлив! Я могу заблуждаться в оценках тех, с кем ты сможешь или нет быть счастливым. Материнская любовь слепа! Но я обещаю тебе, я не скажу и слова о Марии. Ты только не бросай меня… После смерти папы ты ─ единственный мужчина, который остался у меня. Других уже не будет!»
Аркадия Павловна точно помнит, что на этих словах Наум как-то по-детски всхлипнул и сказал в трубку: «Конечно, мам… Я завтра заеду!»
Аркадия Павловна умела держать слово, она ни разу не произнесла имени Марии, выключив семейную жизнь сына из списка обсуждаемых тем. Но сейчас, глядя на сына, она вдруг подумала:
«Господи, как же он похож на меня! Вот только глаза черные, как у Левушки… Лицо породистое, но мужское. Все ругали меня за его воспитание. Да что говорить, я сама себя ругала! Но вырос мужик, за которого правда не стыдно! Не спился, не скурвился, не стал вести образ жизни «золотого мальчика». А мое ли это воспитание, а может быть, как раз наоборот? Может быть, все это с ним не произошло, потому что ушел в общежитие в восемнадцать?»
─ Мам, мы в Прагу уезжаем. Мне работу предложили.
Впервые за три года она нарушила ею же установленное правило:
─ Маша летит с тобой?
─ Да, мам… И… У меня радостная новость для тебя! Маша беременна.
Аркадия Павловна замерла. Слишком сложные чувства накрыли ее волной. Она ждала внука или внучку. Для нее это был не принципиальный вопрос. Аркадия надеялась, что ее любовь к ребенку позволит Науму простить ее за свое безматеринское неуютное детство. Но за мыслью о терапии