Макс очень надеялся, что ее сирена затихнет быстрее, чем жизнь молодого полицейского.
На аллее на спине лежал мертвый маньяк. Он уставился в небо, терпеливо ожидая специального следователя, производящего дознание в случаях насильственной или скоропостижной смерти.
– Она расстроилась из-за того, что убийца знал ее имя, – сказал Алан.
– Он мог видеть ее фотографию в газете, – ответил Макс. – Он каким-то образом мог узнать, что она приезжает в город, чтобы помочь выследить его.
– Это знал только мэр и члены городского совета. А также полицейские.
– Как-то узнал и этот подонок. Он знал, что она в городе, и узнал ее. В этом нет ничего сверхъестественного. Она этого боится?
– Я знаю, это самое простое объяснение, – и ты знаешь это. И она знает это. Но, учитывая то, что ей пришлось пережить в ее жизни, она не может не тревожиться. Я уже поговорил с Барнсом. Он обещал выделить машину и людей. Надо срочно отвезти Мэри в гостиницу, чтобы она могла хотя бы прилечь.
– Отвезем, – ответил Макс, – когда закончим все с мэром.
– Это может растянуться на несколько часов.
– Не более чем на полчаса, – отозвался Макс, – и если это все, что ты хотел мне сказать…
– Она смертельно устала.
– А мы что, нет? С ней будет все в порядке.
– Ну, ну, любящий муж.
– Пошел к черту.
Они стояли перед первой патрульной машиной. Мэри сидела внутри с закрытыми глазами, прижав к вискам кончики пальцев.
Дождь прекратился. Воздух был чистый и прозрачный.
Нервно поглядывая на зевак, покинувших свои уютные домики, чтобы поприсутствовать при столь драматическом событии, Алан сказал:
– Репортеры появятся здесь через минуту. Не думаю, что общение с ними пойдет сегодня ей на пользу.
Макс знал, чего хочет Алан. Завтра тот должен был уехать на две недели на рождественские каникулы, и до отъезда он страстно желал поговорить со своей сестрой – с глазу на глаз, всего один час беседы, которую бы никто не прерывал и во время которой он смог бы убедить ее, что она вышла замуж за неподходящего человека, что ее замужество было ужасной ошибкой.
Кулаки Макса были единственным средством, способным предотвратить этот семейный бунт. Он был на шесть дюймов выше и на сорок фунтов тяжелее Алана. Его плечи и бицепсы годились для работы в порту, а огромным рукам позавидовали бы и звезды баскетбола. Однако он знал, что разбитые губы, выбитые зубы и сломанные челюсти заставят Алана замолчать лишь на время. Положить конец его подстрекательствам можно было, только прикончив его окончательно.
Так или иначе, Макс не собирался давать волю кулакам. Он пообещал Мэри, да и самому себе тоже, что времена, когда он решал проблемы таким путем, остались далеко в прошлом.
Все же остальные средства, годившиеся в этой непрекращавшейся войне двух мужчин, кроме силы и желания воспользоваться ею, были у Алана на вооружении. Не последним из них была его внешность. У него, как и у Мэри, были черные волосы и голубые