Туристы обрадованно загалдели и наконец стронулись с места, вдохновлённые поданным им примером, а озадаченный Кэба намертво прирос к тротуару, лихорадочно пытаясь постигнуть давным-давно прокисшими мозгами туманный смысл бесплатно подаренного ему совета.
Впрочем, уже через пару минут он забыл и о туристах, и о ловко отбрившей его бабёнке. Поправив немыслимую кожаную портупею, очевидно, предназначавшуюся для скрепления того вонючего тряпья, которое сам он простодушно называл пиджаком, а главным образом служившую для удержания на бёдрах постоянно спадающих широченных штанов, выглядевших так, словно их основательно пожевали, предварительно окунув в растительное масло, Кэба нырнул в ближайший переулок.
Пройдясь ещё немного, Люси взяла такси. Доехав до Старого Кольца, таксист свернул на улицу академика Павлова. Злые языки называли её улицей собаки Павлова и даже улицей Больших Псов: здесь была расквартирована главная городская ментовка и один из райотделов коррумпированной Вольнореченской милиции – участок № 7. Такси прокатилось по улице Солнечной мимо одной из трёх городских свалок и наконец выбралось на нужную Люси улицу Землячки.
Салон Васнецова занимал часть первого этажа большого, времён сталинского ар-деко, дома. Вход был обрамлён рельефными надписями на латыни, которые оставались для пациенток Фреда, соседей и прохожих неразгаданной китайской грамотой.
VIS MEDICATRIX NATURAE
NOLI NOCERE
OMNIUM PROTECTO ARTIUM
MEDICINA NOBILISSIMA EST
Без двух минут десять Люси нажала кнопку затейливого звонка.
Фред Васнецов в ожидании пациентки сидел в кресле перед включённым телевизором и рассеянно перебирал бумаги, с которыми предстояло ознакомить Люси Зинчук. На нем был удобный домашний костюм из коричневого рубчатого вельвета и мягкие замшевые туфли.
Время от времени Фред поглядывал на экран, где какая-то криворотая шпана, вооружённая «топорами» (так на их кретинском жаргоне называются электрогитары), пыталась выдать живьём старинный биг-битовый стандарт, но басист и ударник, видимо, жившие в группе как кошка с собакой, никак не могли согласовать ритм, и в результате получалась не музыка, а типичное непропечённое дерьмо. Стриженный под полубокс ударник, явный гомосексуалист, идиотски скалился в телеобъектив, не понимая, что безбожно мажет.
– Как ты ведёшь партию басового барабана, придурок?! – не выдержав, вскричал Васнецов, будто барабанщик мог его слышать, и раздражённо ткнул пальцем в дистанционный пульт.
Экран погас, и в ту же секунду блямкнул выведенный во все помещения квартиры звонок. Бурча под нос: «Зачем тебе барабан, на баян переходи!» – Фред пошёл открывать.
Несколько принуждённо улыбающаяся Люси перешагнула через порог.
– Приветик! –