За ужином, где, как обычно, присутствовали все шестнадцать членов семьи, живших в этом доме, Акея стала рассказывать про найденные ею цветы. Родственники удивились, пожали плечами, но, видимо, из-за усталости не слишком озаботились этим важным вопросом – почему в зарослях мохнатки выросли такие необычные эпитупы. Только старшие братья Акеи Сааф и Парсан проявили интерес и решили идти к Малафету вместе с сестрой и дедушкой Гайи рано утром, до начала работы.
5
– Гайи, ты должен был давно привести ее ко мне! Или лучше сразу к Ацтарсу напрямую! Ты разве не видишь, что с ней?! – воскликнул крепко сложенный, но уже седовласый Малафет, едва только ранние гости переступили порог его дома следующим утром. Он тут же подошел к Акее ближе, сначала пристально посмотрел в ее глаза, потом заглянул на макушку, провел по волосам, взял за обе руки и стал их поворачивать, внимательно разглядывая.
– Ты думаешь, что-то серьезное? – озадаченно спросил Гайи. – Сааф тоже был всяким – порой фиолетовел, порой зеленел, а потом выровнялся.
– Брось, друг мой, я видел Саафа в юношестве, и таким он никогда не был, – возразил Малафет, не отрывая взгляд от девушки, которая растерянно смотрела то на старших, то на братьев. – А ну-ка, войдите в дом.
И Малафет быстрым шагом направился из коридора вглубь дома. Озадаченный Гайи шел за ним, и словно оправдываясь, пытался приводить аргументы в защиту своей слепоты – ведь и правда, вдруг подумалось ему, почему это они не обращали внимания на то, как стремительно становится рыжей их девочка, в то время как к этому возрасту она уже должна была быть примерно как Парсан?
– Она часто возится с мохнаткой, – говорил Гайи, – так уж она любит этот цветок. И дома она его собирает, и букетики ставит. Раньше только руки немножко окрашивались, а тут как-то внезапно вот – раз и…
– Садитесь, – твердо повелел хозяин дома, когда они вошли в круглую комнату с высоким сводчатым потолком в центре. Мебели здесь почти не было, если не считать многочисленных чертежных столов разных форм и конфигураций, на которых всюду были разложены бумаги и чертежные приспособления.
– Садитесь же, – снова сказал он, указывая прямо на пол и все четверо гостей покорно сели на пол в центре комнаты. Сам Малафет порылся немного в своих бумагах, взял какой-то клочок и карандаш и присоединился с остальным.
– Смотри, – сказал он глядя пристально на Акею, но обращался к старому другу. – У нее все волосы рыжие. Так?
– Так, – согласился Гайи и посмотрел на прапраправнуков, словно заранее извиняясь за все, что сейчас может наговорить умный Малафет, которому, конечно, следовало сначала поговорить наедине с ним – с Гайи, прежде чем произносить что-то при детях, но который, видимо, решил осторожностью пренебречь. Никто из молодых не издавал ни звука, и только Парсан медленно и беззвучно покручивал стебель свежесорванного