Этого друга звали Дмитрием. Его отличало крепкое телосложение, высокий рост, светлые волосы и весьма приятные черты лица. Нельзя сказать, что он был точной копией Святослава и они являлись «братьями по разуму». А это страшное заблуждение, что все простейшие организмы очень похожи друг на друга. Но, несмотря на некоторые принципиальные различия, у них были три важнейших причины для дружбы – это максимально простой взгляд на жизнь, то есть они оба больше делали, чем думали, а также то, что они оба были рабочими и жили в одной комнате, что гораздо важнее. Дмитрий тоже был выдающейся личностью, и в чём именно она выдавалась мы сейчас разберёмся. Для начала скажем, что он встревал абсолютно во все разговоры и считал своим долгом принять участие во всех делах, происходящих в зоне восприятия его органов чувств, а если кто-то проявлял недовольство этим, то он в крайне убедительной и доходчивой форме объяснял этому человеку, в чём состоит его неправота. Он яростно защищал одних и ещё яростнее осмеивал других. На полном серьёзе считая себя этаким героем без страха и упрёка, который всегда готов действовать нестандартно, дерзко и эффектно. Мог ли он претендовать на столь возвышенную роль? В какой-то степени, да. В нём действительно было что-то такое, что резко выделяло его на фоне всех остальных, но в зависимости от обстоятельств и настроения это выделение могло происходить и в резко положительную сторону и в резко отрицательную. В общем, Дмитрий был предсказуем лишь в своей непредсказуемости. И в любой самой неприметной ситуации, когда сильные мира сего справедливо унижали какого-нибудь бездарного неудачника, он мог ни с того ни с сего взорваться и начать проявлять свой героизм, причём не ради того самого неудачника, которого он сам мог начать унижать на следующий день, а ради героизма самого по себе. И подводя итог и сравнивая его со Святославом, можно сказать, что он был ещё наглее, ещё разнузданнее, ещё непредсказуемее, и разве что говорил он поменьше, что, конечно же, было его главным плюсом.
И наконец, третьего мушкетёра звали Семёном. Он был на год младше своих лучших друзей, и, возможно, поэтому был наименее заметной и яркой частью этого союза. Но зато он был ярым эгоистом, то есть человеком, ставящим свои интересы и желания значительно выше интересов других, считающим, что имеет право шутить о ком и о чём угодно, и не позволяющим ставить перед собой какие-либо границы. Чего он не скрывал и чем совершенно заслуженно гордился. Собственно, я даже не знаю, что ещё о нём можно сказать, кроме того, что он был младшим механиком, и того, что он был немного