– Я проснулся и увидел, как это сидит над Кариславом! – воскликнул Святомор, склонившись над товарищем. Велена обернулась на Оборотня, убедилась, что он здесь и тоже вроде бы ничего не понимает, и кинулась к Кариславу. Его поднесли ближе к костру. Сын Велемира был без сознания и очень бледен, на его горле виднелись два рядом расположенных прокола, из которых сочилась кровь.
– Типичный случай укуса могильного побегальца, – с сочувствием утвердил Оборотень.
– Чего-о?!
– Лабир-аниране так говорят. А по-простому – упырь. – Велене показалось, что Волк засмущался вырвавшейся чушью. – Оставайтесь здесь и ждите меня. – Он бесшумно растворился в темноте.
Золотинка с состраданием гладила рукой по голове поверженного воина.
– Он умрёт. Я была ещё маленькой, когда к нашему селищу повадился упырь. Все укушенные умирали. Так долго продолжалось, пока не догадались, что это умерший кузнец встаёт. Я не знаю, как лечить укушенного упырём человека. – Золотинка с надеждой посмотрела на них. Но Велена не знала тоже. И Святомор отрицательно покачал головой. Только теперь Велена почувствовала, как дороги ей товарищи и сколько она взяла на себя, когда уговорила Горимира послать Карислава через лес.
IV
Волк-Оборотень крадучись преследовал упыря, напрягая все чувства. Тенью он проскальзывал под низкими ветвями деревьев, нашаривал стопою надёжную дорогу, чтоб ветка не хрустнула, хвоинка не зашелестела. Стоит кровопийце заслышать погоню – будет петлять по лесу до самого рассвета, и обязательно собьёт со следа, либо заманит в ловушку. А упустить его никак нельзя.
Вот, ещё не успокоившись, качается ветка. А вот слышен и шорох. Волк мягко шёл на звук, но всё равно потерял бы след, если бы не звериное чутьё, приобретённое за долгие годы жизни в этом лесу. К тому же, он знал, куда возвращался упырь, потому что место такое было только одно – старое капище тёмных богов…
Вслед за упырём Оборотень спустился в лощину, послушал как чавкают по болоту шаги мертвеца и даже увидел в лунном свете косматую тощую фигуру, кутающуюся в полуистлевший плащ. Сам переходя болотце, он вырубил по пути кол из молодой осины и принялся нагонять упыря. Память не подвела, вот она – плоская вершина холма, очищенная когда-то от леса, а теперь вся запаршивевшая густым бурьяном. Холодный лунный свет мертвенно заливал эту небольшую проплешину, резкими тенями выделяя несколько покосившихся исщербленных идолов и ряд камней, поставленных в головах просевших могил, оставшихся от народа, коего и след давно простыл в поселенной. Ведь сами венеды всегда сжигали своих умерших на крадах, не желая, чтобы в ирии предки ходили обезображенные могильными червями. В землю бросали только колдунов, да преступников, не достойных ирия. Но преступникам не ставят памятных камней в изголовье.
Из всего ряда могил, три выделялись свежей