К вечеру всё и забылось, как теперь говорится, «инцидент исчерпан»… Только за ужином я, конечно, побаивалась тятеньку, как бы он не припомнил мне и не дал лёгкую затрещинку, хотя ни разу в жизни не тронул меня и пальцем… Робко повела глазами на отца, а он так хмуро глянул на меня из-под рыжих густых бровей – и подмигнул. Мое сердечко чуть не выпрыгнуло от радости… Как же я была любима, и сама всех любила!!!
ГЛАВА 7
Это ощущение радости и любви как легким облаком обволакивало меня. Играла я всегда где-то выше земли – на бане, на сеновале, на сараях, ловко лазила на заборы и ворота, легко с них падала и не ушибалась. Но один раз, помню, залезла на крышу дома, а там, у трубы, была пристроена лавочка. И показала её мне сестра Анна. Она почему-то любила там книжки читать. Анна же уже в Тюмени училась и Зоя тоже, грамотейки наши. А мама гордилась ими. Кто еще из деревни в городе-то учился? Наверное, из-за того, что отец-то председателем колхоза был.
Ну и вот, я на крыше. Страшновато, конечно, зато вся «родина моя малая», как на ладони. Радости и гордости… полные, ну, правда, не было штанов…
Вижу, пыль столбом, орава «ордынцев» куда-то летит, а я тут одна, трясусь от страха, нужна бы мне эта лавочка? А как же, интересно же, почему Анне надо было здесь книжки свои читать? Ладно, а мне-то, если здраво рассудить, мне-то зачем на крышу лезть, на эту чёртову лавочку? Ни читать я не умела, ни писать, тем более ни одной книжки у меня сроду не было.
Это сейчас, дитё еще в пелёнках, а у него куча книжек накуплено, да еще с картинками. Но никто из них в столь юном возрасте не знал стихов Пушкина, Лермонтова, Некрасова и других, кроме меня. Я «Демона» очень любила, плакала над Есенинской собакой, у которой хозяин-кат утопил щенков.
Ладно, про поэтов потом.
А тут вопрос, как с крыши слезть? Пробовала по лесенке, не выходит. Задом наперед не нащупываю ступеньки… Нижняя ступенька то ли ниже стала, то ли ноги у меня короче стали? Я же не знала, что залезть всегда легче, чем вниз спуститься. Отчаялась по лесенке. По крыше добралась до веток рябины, что под окнами росла в палисаднике, ухватилась за ветку, да и сползла к самому краю крыши. Рябина старая, высокая, а ветки-то у ней гибкие. Держусь за ветку, а спуститься страшно. Выход один – маму кричать. А кого еще? И не сообразила, что мамы-то дома нет, сестёр тоже нет. Ага, так бы они и дали мне на крышу избы залезть. Это тебе не баня, где мы с Райкой часто играли.
Я так орала, что даже как ни галдели мои друзья, услышали мои вопли. Сбежалась орда, стоят, снизу на меня таращатся, советы дают. А чё мне их советы, кто бы сам залез на такую высь, да попробовал не орать со страху-то…
Один Колька-сопля стоял, молчал, носом швыркал. Наверно, думал, как меня с крыши достать, а потом отлупить. Бывало уже. Но я почему-то сердца на него не держала…
И вот,