– А ну стой! – теперь в голосе Дарёны послышались грозные нотки. – Сперва ответь мне, зачем за княжичем следил. А то охране городской пожалуюсь. Пусть тебя допросят, что да к чему. Кто тебя знает, может ты Чеслава погубить замыслил.
Старик замер и улыбнулся, но Дарёну усмешка старика ещё больше рассердила. Она снова выставила вперёд своё оружие.
– А ну отвечай, а то…
Старик отшатнулся, перехватил кисть девушки и крутанул наружу —кинжал в одно мгновение оказался в его руке.
– Говорю же, не балуй!
Незнакомец вмиг стал суров, и, отшвырнув в кусты дорогую игрушку, он повернулся и пошагал к городу. У Дарёны от отчаяния выступили слёзы.
– Подожди, скажи, зачем Чеслава выслеживал! Я ведь не за себя, за него боюсь!
Старик остановился. Было видно, что жалостливые нотки в голосе девушки произвели на него большее впечатление, чем угрозы.
– Вот мне ещё напасть, молодкам слёзы утирать. Любишь что ль его? – в голосе старца не слышалось прежнего гнева.
– Ну а ты как думал? Коль не любила, стала б я с ним по кустам хорониться, – девушка расплакалась.
– Ну, ясно, не хнычь. Коль любишь, так держи его при себе, а то он тут в поход собрался, с нежитью воевать, только ежели по моему разумению, то не такой вовсе нам вояка нужен. Княжич твой, мальчишка ещё, а отец его думает, что на веселье сына посылает.
Дарёна перестала реветь.
– Не мальчишка он, время придёт князем станет. Постой. Так это по твоему зову он в дорогу собрался? А ну, рассказывай, что там у вас за напасть такая?
Старик внимательно посмотрел на собеседницу.
– А не испугаешься? Не то тут место, чтобы страсти слушать.
– Расскажи, прошу, – Дарёна ухватила старика за рубаху. – Должна ж я знать, куда он идёт.
– Хорошо, но ты мне обещай, что отговорить его попытаешься, – сурово заявил Веледар. – Может, князь кого посмышлёней к нам в помощь отправит.
8
– Сначала стала пропадать живность. То пары овец недосчитаемся, то коровы, останки их потом в лесу находили. Но ведь скотина она и есть скотина, жалко её, но не велика потеря, а вот когда люди исчезать стали, тут-то все и переполошились, – старик вел беседу негромко, оглядываясь по сторонам. Дарёна то и дело вздрагивала, и время от времени прикрывала рот рукой, слушая о том, как находили тела пропавших.
– Сынка моего младшего Ячменёк звали, он ведь аккурат по осени родился, в самую пору уборки урожая. На свет появился махонький такой, слабенький, мало кто верил в то, что за жизнь он уцепится, и выживет. Тот год голодным выдался, засуха все хлеба в полях побила.
Старик сидел на стволе поваленного дерева, и смотрел вдаль, Дарёна, стояла поодаль, прислонившись к тонкой осине.
– Но он выжил, сынок то мой, на радость родителям, на зависть недругам. Шутка ли, мне ведь в ту пору уж за полвека перевалило. Старшие то дети