Что такое вообще? Почему надо давать всему и вся мрачные названия? Королева как-то спросила супруга.
– Мода, – улыбнулся Его Ослепительное Величество в ответ.
Он был Ослепительное Величество. Она – Сияющее.
С ума сойти! Хотя в последнее время даже в титуле короля Тейт стали мерещиться иные, не совсем простые смыслы.
«Фу, глупость, – обрывала она себя, – ассоциации, видите ли, у неё!».
Тейт приказала себе думать о другом. Не о другом человеке. О ином чём-нибудь. Лучше – о прекрасном.
День расцветал, от земли струилось марево, тёплый нежный ветер надувал рукава изумрудной рубашки. Развевались волосы. Рыжая волна норовила захлестнуть лицо. Тейт встряхивала головой.
Завизжать бы, послать торжествующий вопль небу. Просто от полноты жизни, от простора, от свободы… пусть только сейчас, только на коротком промежутке её жизни, пока она скачет по лугам.
Ан, нельзя. Просто нельзя и всё. И дело даже не в том, что по пятам мчится охрана. Егерям можно приказать, они заткнуться. Но где-то среди них затерялся Дамьен в перепачканном зеленью сливочном камзоле. Этот любой жест и даже взгляд, тем более громкий крик представит королю, вывернув смысл наизнанку. И сделает это обязательно в присутствии двора, чтобы те позабавились на её счет. А король будет только слегка покачивать своей божественно красивой головой. Непонятно: то ли смеётся над недалёкой супругой, то ли журит шута за излишнюю смелость. Но в любом случае никого не накажут. Разве за вечерним чаем Тейт попеняют: «Вы бы вели себя осмотрительнее, Сияющая». И – улыбка одним краем рта, будто над выходкой душевнобольного: с одной стороны потешно, с другой – совестно, что смеёшься над убогим.
Отец говорил: будущая королева должна быть готова к непониманию, к неприятию, к чуждым законам. Но она должна смириться и принять всё таким, как оно есть, если ничего не может изменить.
– А изменить редко что удаётся, поверь, дочь – традиции сложились за много веков до нашего появления на свет. Не нам их оспаривать.
Ещё он предупреждал о холоде и интригах чужого двора.
– Ты должна расположить их к себе исключительно лаской и терпением.
Тейт терпела пять лет.
Когда её только-только привезли, и уставшая, отупевшая от дальней дороги девочка увидела жениха, давивший с самой помолвки груз страха в одночасье свалился с плеч. Король оказался прекрасен. Его тонкое лицо с изумительно правильными чертами излучало радость, а чёрные высоко изогнутые брови как будто всё время задавали веселый вопрос. Пышные тёмные волосы спадали вдоль щёк на плечи. Тонкие пальцы перебирали фигурные чётки из чёрного янтаря.
Позже Тейт удалось их рассмотреть: косточки бус изображали отрубленные головы людей и животных. На лицах и мордах застыло страдание.
Когда она спросила мужа, зачем ему столь жуткое украшение, тот