Кривой к тому времени вырос в классного исполнителя на ударных инструментах и пел, мерзавец, красиво! Высоким звонким тенором. Он пел лучше, чем заезжий негр, поэтому брал призы на всяких конкурсах.
Проведя ночь в вытрезвителе и отмотав 15 суток, драчун-барабанщик на всех обиделся и в знак протеста уехал в Тульскую филармонию.
Гастроли закончились, вернулся. Но не один – привёз с собой поющего бас-гитариста Валерку Попереченко. Украинца, родом из славного города Гуляй-поле, столицы анархиста батьки Нестора Петровича Махно. Валерка начал играть в нашем ансамбле, за это мы его надрессировали петь по-латышски.
. – Мэнесс хайсма-а-а, – старательно выводил он с хохляцким «гэ».
Гордый и сдержанный латгальский народ стонал от такой наглости и удовольствия.
Валерка остался в команде надолго, невзирая на свой махновский диалект, а Юрку я снова прогнал.
Но каким, гад, был барабанщиком, этот безалаберный Алхимик! Музыку играл на своих «Амати» – песня по-другому звучала, когда он садился за свои горшки и железки …
Сейчас поёт под минуса в кафе «Таверна», именуемом в простонародье «Шалман». Жуткая забегаловка с пьяными сиськастыми шалавами. А ещё – строгает мебель на заказ. Хорошую, модную, дорогую мебель – дуб, ясень, лак, мат. Но денег всё равно нет: месяц строгает, два киряет.
Так и сидим потихоньку вчетвером. Компания небольшая, но вполне приличная. Видимся редко – раскидало всех, разбросало. А увидимся – хорошо, весело! Смеемся, вспоминаем лабушские фокусы и похождения. Чего же не смеяться? Жили дружно, прикольно. Юрка заговорил про деревенский клуб, в котором мне сподобилось директорствовать. Недалеко от города. Поэтому городские приезжали к нам на танцы. Назад домой они шли ночью пешком, 12км. Алхимик был не ходок – он оставался ночевать в мастерской художника. Он много пил и часто сплетался с поклонницами в экстазе деревенской страсти. В основном это были сытые, жопастые и твёрденькие специалистки по овощеводству и совсем ещё глупенькие молоденькие доярочки. Последним прямо из объятий юного барабанщика приходилось бежать на работу, часа в 4 утра. На утреннюю дойку животных.
Но была одна красавица – совсем другой экземпляр. Это была девушка грамотная, образованная. Она работала бухгалтером. Девушка трезвая, рассудительная и очень …ливая. Эту интеллигентную даму звали Люда Матвеева. Исключительно энергичная, темпераментная и ненасытная особа. Крестьянская молодежь собиралась после танцев под окнами клуба посмеяться и послушать её душевные, сладострастные возгласы. Широко распахнув свои крепкие деревенские ножки, Людка кричала всегда одно и то же:
– Мама, мама! Ой, Юрис! Ой, Юрис! Ой, мама!.. – Только имена иногда путала.
Укрывались возлюбленные огромным бархатным покрывалом алого цвета. Им накрывали гробы, когда ставили в клубе покойников. На ночь жмуриков заносили в художественную мастерскую, чтобы они в одиночестве не скучали