Парад самолюбий. Юрий Вячеславович Кудряшов

не столько в самого мужчину, сколько в его отношение к ней. Женщине трудно не ответить взаимностью, если она чувствует, что значит для мужчины больше, чем любая другая. Женщине трудно не поддаться силе мужской уверенности в том, что она непременно должна быть с ним до конца его или её жизни. Женщине трудно отказать мужчине, который готов ради неё пожертвовать своей природной полигамностью. Женщине трудно не пожертвовать такому мужчине в ответ свою природную моногамность. Живя с мужчиной, женщина не склонна украдкой поглядывать на других – а вдруг с тем будет лучше, чем с этим. Живя с мужчиной, женщина куда более склонна искать способ сделать жизнь именно с этим мужчиной лучше, чем она есть и чем могла бы быть с кем-то другим. Бросить одного и уйти к другому – для женщины решение трудное и отчаянное, принимаемое лишь в самом крайнем случае.

      Насколько мы с Настей были далеки от этого крайнего случая? Мне казалось, нам до этого было как до Луны. Не прошло и года, как мы поженились. Романтические чувства ещё и не думали остывать. Мы по-прежнему пожирали друг друга глазами, словно Ромео и Джульетта. И не было в нашем браке ни намёка на кризис или даже малейшие неполадки.

      ***

      Прошло ещё несколько дней. Я выхожу на балкон покурить и краем уха слышу разговор старушек, сидящих внизу на лавочке.

      – Говорю тебе: вот такая машина, огромная, блестящая, у нас таких отродясь не бывало!

      – Когда ж ты её видела?

      – Да уж раз десять как есть видела. В будние дни в обед подъезжает.

      – Да брось, кто к нам сюда поедет? У нас в подъезде одни старухи!

      – Вот уж не знаю. Какой-то мужик, видный такой, лет сорока, всегда при костюмчике.

      И тут меня прошибло холодным потом. Ведь в нашем подъезде и правда жили одни старухи. Всего пять этажей, двадцать квартир. Живя тут с рождения, я знаю в лицо почти всех соседей. И ни одной молодой девушки среди них не припомню. Ни одной, кроме моей жены! А старушки у подъезда и подавно знают наперечёт всех жителей и даже их родственников. А заодно и все машины, стоящие возле дома, и их хозяев. И этот загадочный «видный при костюмчике» приезжает по будням в обед – как раз когда я на работе. Сам по себе этот факт не вызвал бы у меня подозрений: мало ли к кому и зачем приезжает мужчина на огромной блестящей машине. Но вкупе с двумя предыдущими случаями…

      И тут меня сразила мысль, что в сложившейся ситуации я в любом случае проигрываю. Если мои подозрения верны – значит у меня рога до потолка, и я чёртов идиот, которого облапошили, как маленького ребёнка. Если мои подозрения ошибочны – значит у меня нездоровая фантазия, и я чёртов параноик, которому всюду мерещатся любовники жены.

      Но хуже всего было то, что я не знал правду и не знал, как мне её узнать. Спросить Настю прямо, как есть? Но разве она скажет правду? Разумеется, она скажет, что понятия не имеет об этой машине и об этом «видном при костюмчике». Она скажет так в любом случае – правда это или нет. Что же остаётся? Следить за ней?

      Боже, какая мерзость! Не могу представить себе этого. Меня тошнило от одной мысли,