Павел был каббалистом; Петр не был основателем Римской церкви
Если мы продолжим поиски в этом направлении с такими верными путеводителями, как греческие мистерии и каббала, то будет легко раскрыть тайную причину, почему Петр, Иоанн и Иаков так ненавидели и преследовали Павла. Автор «Откровения» был еврейским каббалистом pur sang, со всей ненавистью, унаследованной им от своих праотцов, по отношению к мистериям[166]. Его зависть в течение земной жизни Иисуса простиралась даже на Петра; и только после смерти их общего учителя мы видим, как эти два апостола – из которых первый носил митру и Петалун еврейского раввина – яростно стали проповедовать обряд обрезания. В глазах Петра Павел, который унизил его и который, как он чувствовал, намного превосходил его по части «греческой учености» и философии, естественно должен был показаться магом, человеком, осквернившимся «Гнозисом», «мудростью» греческих мистерий – отсюда, возможно, и [возник] «Симон Волхв»[167].
Что касается Петра, критика Библии показала, что, по всей вероятности, он не имел никакого другого отношения к основанию латинской церкви в Риме помимо создания предлога, за который так охотно ухватился коварный Ириней. Предлог этот состоял в наделении этой церкви новым именем апостола, Петра или Киффа – именем, которое путем легкой игры слов могло удачно быть связано с [понятием] «Петрома». Петрома – это пара каменных скрижалей, употребляемых иерофантами при посвящениях во время завершающейся мистерии. В этом кроется секрет претензий Ватикана на трон Петра.
Как профессор Уайлдер удачно выразил:
«В восточных странах название Петер (на финикийском и халдейском языках – истолкователь), очевидно, было титулом этого персонажа (иерофанта)… В этих фактах что-то напоминает о своеобразных обстоятельствах Моисеева Закона… а также о притязаниях папы быть наследником Петера, иерофантом или истолкователем христианской религии»[168].
Как за таковым, мы должны признать за ним до некоторой степени право быть таким толкователем. Латинская церковь преданно сохранила в своих символах, обрядах, церемониях, архитектуре и даже в самих одеяниях своего духовенства традицию языческого культа – публичных или экзотерических церемоний, мы должны добавить: ибо иначе ее догмы имели бы в себе больше смысла и содержали бы меньше кощунства против величия верховного и незримого Бога.
Надпись, обнаруженная на гробе царицы Ментухепты, одиннадцатой династии (2250 г. до Р. X.), списанная, как теперь оказалось, с семнадцатой главы «Книги Мертвых» (датированной не позднее 4500 г. до Р. Х.), более чем многозначительна. Этот монументальный текст содержит в себе группу иероглифов, которые в переводе читаются так:
Барон Бунзен показывает эту священную формулу, перемешанную с целым рядом примечаний и различных толкований, на памятнике сорокавековой давности.
«Это равносильно