Мануэль снова попросил разрешения послать за лекарем, и снова Константин отказался. Сон исцелит его.
Епископ лежал неподвижно. Боль в животе стихла, но страх сковал его сердце, словно железный хомут. Константин боялся оставаться в темноте: когда свечу уносили, его кожа покрывалась пóтом, а конечности становились холодными как лед.
– Мануэль! – закричал Константин пронзительно, почти истерически.
Появился слуга со свечой в руке. Его лицо было испуганным.
– Позови Анастасия, – уступил наконец Константин. – Скажи, что дело срочное. – Боль снова пронзила его живот. – Но сначала помоги мне.
Ему срочно нужно было еще раз опорожниться, а он не мог сделать это без посторонней помощи. И еще Константин чувствовал, что его сейчас стошнит. Анастасий тоже был евнухом, и увечье пациента не вызовет у него ни жалости, ни отвращения. Когда-то Константина пользовал мужчина-лекарь, и епископ увидел в его глазах любопытство и брезгливость. Такого больше не повторится. Никогда. Константин скорее готов был умереть.
Анастасий его поймет: он тоже растерян, не уверен в себе и скрывает в глубине души какое-то слишком тяжелое бремя. Константин видел это по его лицу, когда лекарь думал, будто за ним никто не наблюдает. Когда-нибудь он узнает, что это за тайное бремя.
Да, пусть позовут Анастасия. И как можно быстрее.
Глава 15
По поведению слуги и по истеричным интонациям в его голосе Анна поняла, что он встревожен. Кроме того, она знала, что Константин, гордый и скрытный человек, не послал бы за ней, если бы речь не шла о жизни и смерти.
– Каковы симптомы? – спросила она. – Где болит?
– Не знаю. Пожалуйста, пойдемте.
– Я должна решить, что с собой взять, – объяснила Анна. – Будет гораздо лучше, если мне не придется возвращаться.
– А! – Теперь слуга понял. – Его беспокоит боль в животе. Хозяин не ест и не пьет, часто опорожняется, но боль не проходит.
Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
Анна как можно быстрей собрала свою сумку, положив туда травы, которые, скорее всего, могли ей понадобиться. Она также взяла некоторые восточные травы, купленные у Шахара и аль-Кадира, но решила не называть этих имен при Константине.
Сообщив Симонис, куда направляется, Анна последовала за Мануэлем. Они вышли на улицу и быстро зашагали вниз по склону холма.
Оказавшись на месте, Анна поспешила прямо в спальню, где лежал Константин. Его промокшая от пота ночная рубаха задралась. Кожа была серовато-бледной.
– Мне жаль, что вам так плохо, – тихо сказала Анна. – Когда это началось?
Она была поражена, увидев в его запавших глазах откровенный,