На этот раз город, что раскинулся перед нами, вызывал не восхищение, а чувство глубокой тревоги. На фоне сумерек город выглядел зловеще за счёт полыхающих тут и там пожаров. Мне чётко привиделось, как по тёмному городу мечутся толпы обезумевших людей, охваченных самой страшной жаждой – жаждой убийства ближнего своего. То, что подсказывало мне воображение, подтверждалось периодически доносящимся до нас гулом многотысячной толпы людей да всё новыми пожарами, которые возникали то тут, то там.
Зрелище горящей столицы вызывало во мне чувство близкое к отчаянью, и особо беспокоила меня судьба моего друга и учителя Ляргуса. Я гнал от себя дурные предчувствия в отношении его, но они упорно возвращались. Взгляд мой, устав от вида горящего города, обратился на моих спутников и тут я впервые увидел настоящее лицо секретаря Ляргуса. Кажется, его зовут Марк, и я всегда видел только маску, которую он носил, я бы сказал с изяществом достойным мастера. Но сейчас маска слетела с него, и передо мной предстал совершенно незнакомый мне человек.
Достаточно молодой – не старше тридцати лет, в меру симпатичный. Лицо его кого-то мне напоминало, но как я ни напрягался, ни как не мог вспомнить. Сейчас это лицо выражало тревогу на грани страха, причём я видел, что эти чувства имели место не из-за того, что он боялся за свою шкуру, а за кого-то очень для него важного и дорогого. Очень интересно. С этим надо будет разобраться, как только представится возможность.
Холм, с которого мы смотрели на покинутый нами город, располагался невдалеке от восточных ворот, служивших началом Восточного тракта, что вёл в Вольные земли. Место, с которого наблюдали мы за тем, что происходит в городе, было хорошо укрыто от посторонних взглядов, что обеспечивало нам относительную безопасность. Несмотря на сумерки, которые царили в этот час, было хорошо видно, что, не смотря на неурочное время, ворота были распахнуты настежь, и через них валила густая толпа беженцев. Так бывает всегда при любой смуте. Одни люди только и ждут повода, что бы ввязаться в драку, другие же, или более разумные, или более осторожные стремятся этого избежать, а лучшим способом для этого является бегство.
Со скорбью смотрел я, как горел город, который всегда тянул меня к себе, город, который я так любил. Вдруг я услышал мерный топот, который нельзя было спутать ни с чем – так боевым шагом двигалась Храмовая стража – элита из элит имперской армии. Беженцы поспешно расступились, уступая дорогу войскам.
Это было красивое зрелище. При свете множества факелов, которые несли в руках воины, мимо нас прошла закованная в сверкающие доспехи длинная колонна лучших воинов Империи, напоминая собой сказочного стального змея. Беженцы восторженно приветствовали солдат, видя в них спасителей от безумия смуты.
Появления воинов Храмовой стражи вселило в меня уверенность, что старый Ляргус жив и крепко держит ситуацию в своих руках. Видимо та же мысль пришла в голову и Марку, ибо лицо его посветлело и с него исчезло