Во дворе, слева от довольно широкой дорожки, ведущей к дому, разбит огород. Аккуратные грядки, по случаю осени уже убранные и почему-то кажущиеся здесь сиротливыми.
У входа в дом встречаем женщину. На вид лет шестидесяти с небольшим, русская, одета просто, что после Москвы особенно бросается в глаза. Проходим в дом. Женщина – за нами. Сразу же догадываемся: она тут за главную. Петр Кошель платит деньги, берет билеты. Вроде складывающейся зеленоватой открытки с изображением Дома-музея. В самом же музее – аскетическая простота и скромность. Рабочий кабинет поэта – наверху. Поднимаемся по не совсем удобной лестнице. Не очень просторная комната. Простые, крашенные в темно-красный цвет полы. Небольшой книжный шкаф, с таким же скромным подбором книг. В основном – словари. Под стать всему и мебель – обычные для тех времен жесткие стулья с деревянной же спинкой, откидное бюро – для писания стоя. За ним, поясняет нам хозяйка музея, и работал Борис Пастернак. Тут же, наверху, прямо в рабочем кабинете, в углу на вешалке висит брезентовый плащ, рядом под ним стоят сапоги довольно большого размера, из грубой кожи. Так и хочется сказать: солдатские сапоги. Прямо из кабинета спускаемся вниз, на веранду. Какой-то столик, какая-то ваза, у стены – кушетка, тоже деревянная. В огромные, во всю стену, высокие окна виден сад, почти весь, и вся дорога через двор к калитке. Хозяйка показывает на кушетку: на ней в минуты покоя любил отдыхать Борис Пастернак. На ней он и умер на исходе дня 30 мая 1960 года…
И только спустя два года, в августе 1996-го, я побывал на могиле Бориса Пастернака. Да, отыскать ее на огромном переделкинском кладбище непросто. В то лето в Переделкине проводил отпуск мой товарищ по Высшим литературным курсам поэт и эссеист Евгений Курдаков. Кроме всего прочего, Женя неутомимый путешественник, человек большого. оригинального ума и широкой натуры. Мы не виделись больше года. Обнялись, искренне и тепло, хотя в силу разных причин большой дружбы между нами никогда не было. Женя взял в руки крепкую палку, что-то вроде посоха, и мы двинули на кладбище. Предварительно завернули в магазин. Кстати, в него хаживал сам Борис Леонидович Пастернак. За хлебом, пояснил мне Женя. Из магазина мы зашли в детский профилакторий, что прямо через дорогу. Разместился он в бывшей усадьбе. О ней напоминают вековые вязы да едва просматривающиеся аллеи парка.
– С этого балкона, – Женя поднял палку в сторону двухэтажного дома с колоннами, – Наполеон в подзорную трубу наблюдал Москву.
Теперь же виден запущенный пруд и беспорядочные строения