А офицер, её под бок ногой пиная,
На смерть без смысла её сына посылает,
Старушки-матери сердечко разрывая.
3
А люди что? Всего лишь пешки в сей игре,
Десятком, сотней стало меньше, всё равно
Найдутся им легко замены на войне,
Людей ведь на земле страдальческой полно.
Так говорит она, царица падали и мрака,
И все, кого людскою кровью опоила,
Кому отсыпала мешок звенящий злата
И властью мнимою на время на делила.
Все те, кто в руки взял подпруги ложной власти,
Карманы все свои потуже нагрузив,
Они в войне людской остались безучастны,
Золой и пеплом их владенья окропив.
А люди что? Всего лишь пешки в их игре:
Идут куда пошлют, убьют, кого найдут,
Умрут, ведь гибли миллионы на войне.
И похоронят их в могиле общей тут
В родимой плачущей страдалице-земле.
4
Который день свистели пули над рекою,
Рекой текла людская кровь
На поле брани. А за города стеною
Плач раздавался матерей несчастных вновь.
Торчали из земли, асфальтов площадей,
Домов и стен, и крыш осколки злостных бомб.
Стоял над городом душевный стон людей,
Проклятьями усыпанный из недр катакомб.
Шли танки по земле, от жара почерневшей
Огня неслыханных машин убийств людей,
Солдаты с пустотой в глазах своих душевной
Голодные брели по полю восемь дней,
Над ними самолёты в небе проносились,
Свои неслись бомбить нещадно города,
Где люди мирные, несчастные молились,
Чтобы закончилась проклятая война.
Отечества истории такой стыдились.
5
Ни счастья, ни единства война не принесла,
Как будто может что-то принести она,
Помимо горя, разрушений, жажды зла?
Нет! Может лишь разбить людей сердца.
Кто виноват в войне? Кому какое дело?
Не сможет он войны сей жертвы искупить,
Не сможет матери бездыханное тело
Её утробы сына к жизни возвратить.
Нет никого, сумел бы кто войну забыть,
Всё горе, что она с собою принесла,
Простить своих врагов и снова полюбить
Детей, не знающих отцов презренных зла.
Не даст никто забытый в грохоте покой,
Никто не возвратит той жизни довоенной,
Которой жили люди, спокойные душой,
Разрушенной резнёй жестокой, бессердечной,
Что именуют все гражданскою войной.
«И снова день новый, и новая спешка…»
И снова день новый, и новая спешка,
А может быть, это чья злая насмешка?
Сидит он, глумясь надо мной и над небом,
Что время подвластно ему в мире этом.
Проснулся,