– Это княжна Барятинская – ответил мне он, также шёпотом, не отрывая глаз от неё, как от притягивающего магнита.
– А! Граф! Идите сюда! Что вы прячетесь?! – закричала она звучным, нежным контральто.
И граф также покорно вскочил и быстро пошел к ней.
– Куда вы пропали или влюблены? В кого?
– В кого же я могу быть влюблён, кроме вас, – заговорил граф. – Ведь вы – царица красоты.
– Вздор! В цариц не влюбляются! Выдумайте что-нибудь поновее, не такое банальное. Вам стыдно! А кто это с вами?
– Это мои знакомые, приятели…
– Приведите их всех сюда. Messieurs![7] – обратилась она к сидевшим вокруг неё. – Я хочу, чтобы наше общество увеличилось. Терпеть не могу мизантропов, эрмитов и солитеров.[8]
И прежде чем она докончила, двое из кружка вскочили и побежали к нашему кружку. И он почти весь тотчас же поднялся и пошел вслед за этими посланными.
Один я остался.
– Княжна Барятинская желает с вами познакомиться и приглашает вас в её кружок, – говорил мне посланный, низко кланяясь.
– Но я этого не желаю!.. – резко сказал я и обратился к моему прерванному чаю.
Посланный отретировался.
Я кончил чай, хотел встать и уйти, но княжна вдруг взглянула на меня, затем порывисто поднялась со стула и быстро, решительно подошла ко мне.
Мне кажется, я и теперь вижу её, как она стремительно приближается; как звенят и бряцают серебряная и чугунная цепи-браслеты на её руках.
– Послушайте! – закричала она резко, с досадой. – Зачем вы хотите оригинальничать? Мы желаем быть вместе и пить чай общим кружком… Ведь мы все здесь братья!.. Севастопольские братья крови, свинца и чугуна… Отчего же вы не хотите?..
– Княжна!.. Я не желал-бы…
– Полноте! Идёмте, идёмте!..
И она бросила на меня такой проницающий взгляд, который, казалось, доходил до глубины души. И притом это был взгляд черных, как уголь, необыкновенно блестящих, жгучих глаз. Она вся, вся её фигура была как бы одно повелительное, волнующееся стремление.
Ноздри её тонкого носа дрожали и раздувались. Дрожали её алые, резко очерченные губы и вся волновалась её высокая, стройная грудь.
Я молча, покорно пошёл за нею, как школьник, поддерживая правой рукой чёрную повязку, на которой была подвешена моя левая рука.
Княжна указала мне стул подле себя – и быстро назвала четырех своих спутников поочередно, указывая на них пальцем.
Мы составили довольно большой кружок, для которого пришлось сдвинуть два стола вместе.
– Граф говорил мне, – начала княжна, когда мы уселись, – что вы умный человек…
– Я желал бы быть им…
– Постойте!.. Здесь мало умных людей, но много самолюбивых… и я первая между ними. Самолюбие заставило меня быть здесь, в Севастополе, одной между военных… Здесь теперь идёт такая война, в которой может быть и женщина… Здесь не нужно физической силы. Её заменяет сила пороха…
– Пока,