Старик собрался уходить, когда услышал голос. Потопал на звук. Тамара сидела у горелого пня, совсем недалеко от тропинки, оказалось. Что-то шептала себе под нос. Седые волосы ее были распущены, растрепанная одежда вся в грязи. Точно труболетка.
Роман подошел к жене. Тома вздрогнула и вскочила на ноги с удивительной прытью.
– А, ты…
Старик выдохнул.
– Пойдем домой, – сказал Роман.
– Обожди, – Тома снова села и коснулась обугленной древесины, – пойду я, хорошо? Завтра еще загляну, коль жива буду.
Роман сжал кулаки, унял раздражение.
Пень затрещал, и на свет выползло нечто. Старик заорал, схватил жену и поволок прочь. Тома отбивалась, пыталась что-то сказать, но Роман не слушал. Боль в ногах путала шаги, мужчина споткнулся, старуха вырвала руку, побежала назад. И перед ней возникло чудище.
Оно стояло на четвереньках. Чуть больше кошки. Голая, гладкая тварь подняла голову, и старик, с трудом сдерживая крик, заметил, что на лице у существа нет глаз, на их месте огромная пасть с тонкими бескровными губами. Из маленьких пальчиков торчали длинные когти, на вид острые. Острее косы будут.
Чудище село, покачало головой и улыбнулось.
Ужас сковал Романа, а вот Тамара кинулась к этому, обняла, злобно зыркнула на мужа и заворковала.
Нечисть отскочила от Томы и засеменила в темноту.
– Ну вот, напугал…
Дома Роман опрокинул стакан самогона и молча выслушал жену, которая утверждала, что эта страхолюдина милая, добрая и совсем, вот совсем, не опасная. Немного придя в себя, старик с удивлением заметил, что Тамара светится от счастья, а ее речь на удивление связная. И план рассказать обо всем мужикам, взять ружье и убить чудовище исполнять повременил. Пока.
Следующим вечером, когда Тома пошла в лес, Роман тихонько последовал за женой, захватив на всякий случай охотничий нож. Встреча вновь состоялась у пня. Тварь вылезла, наклонила голову и внимательно слушала воркованье Томы. Голос жены дрожал от счастья.
Старик вышел из-за дерева. Существо вздрогнуло, но не побежало.
– Не бойся, Марьян, он хороший.
Тварь улыбнулась.
Тамара начала ходить к названой дочери каждый вечер, а Роман следовал за женой молчаливой тенью. К осени ближе старуха сказала, что хочет привести чудище домой. Поругались сильно, Тамара выла, словно маленькая, и старик, скрепя сердце, пошел у жены на поводу.
С Унуком Роман рассчитался бутылкой. Работы немного, но без помощи не обойдись. Кости не те крыши латать.
Самогон распили на крыльце.
– Ирка скурвилась совсем, как с города вернулась. Пьеть, что свинья, и с кобелем своим по углам бродить. Говорять, к Ритке, пока та в город ездила, в дом залезли, – сказал Унук.
Роман промолчал.
– Еще лиса к нам повадилась, куры пропадають, а вы даже без собаки, точно пожреть, – Унук поскреб недельную щетину и опрокинул стакан.
– Да, лиса – погано.
– И не говори. Женка ожила, смотрю…
– Она сильная, – ответил Роман, –