Там, где дворники не поленились почистить тротуар, она шла, отстукивая пунктир шагов, представляя его тянущейся сплошной линией вплоть до входа в дом.
И всё же внутренний голос не успокаивался: «Не спеши, достань из своей памяти те истории, которые были полны ощущения поэтической сущности жизни даже в тех ее проявлениях, где, казалось, не было места поэзии; дождись «своего соловья», его пения. Читатель должен почувствовать, что автор – художник, а не жонглёр словами».
Она это знала. И в её творческий сад должен прилететь соловей её души!
*
Как там у Басё?
Ива склонилась и спит.
И кажется мне, соловей на ветке -
Это ее душа.
Может, этот зуд написать светлую книгу и свидетельствует о том, что её соловей уже на пути к ней? К ней ли?
Ведь известно, что этот певчий кудесник в природе никогда не сядет на отжившее дерево или на сухой куст. Ему нужен чарующий шепот листвы, ее благоухание и уют.
И он ни за что не станет петь на глазах у всех, выставляя себя на всеобщее обозрение. В этом скрыта его природная истинная скромность.
« А что уготовили ему мы, люди, в наших духовных садах? – роились мысли в голове Евгении.– Сколько мертвых ветвей мы уже удалили? И избавились ли от них вообще?!»
Конечно, кроме соловья-вдохновителя, есть и другие птицы. Например, ворона, – где угодно приземлится.
И хотя они могут встретиться в одном лесу или саду, даже на одних и тех же деревьях, все равно петь будут по-разному.
И дарить будут слушателям совсем несхожие мотивы.
Да и можно ли воронье карканье не то, что сравнить с соловьиным пением, а даже в приближении рассматривать в одном ряду с ним?!
О трелях соловья в поэзии издавна мечтали поэты-лирики. Недаром же покровителем имени Муза является Соловей.
На ум пришло поэтическое обращение Хорхе Луиса Борхеса «К соловью»:
В какой тиши староанглийских рощ
Или неисчерпаемого Рейна,
Какою ночью из моих ночей
Коснулся невозделанного слуха
Твой отягченный мифами напев,
О соловей Вергилия и персов?
Тебя до этого не слышал я,
Но наших жизней не разнять вовеки.
Ты означал скитающийся дух
В старинной книге символов. Марино
Назвал тебя сиреною лесов.
Ты пел из тьмы встревоженной Джульетте,
Среди латинских путаных вокабул
И в сосняке другого соловья,
Полу-германца-полу-иудея,
С его печалью, пылом и смешком.
Тебя услышал Ките за всех живущих.
И нет ни одного среди имен,
Подаренных тебе, что не хотело