События и судьбы 2. Валерий Николаевич Бердников

войну на стороне «белых», был тяжело ранен и потерял по плечо правую руку. Жил он одиноко и замкнуто. Ежедневно в одно и то же время он выходил на прогулку со своей тоже очень старой овчаркой. Он носил военный френч, пустой рукав которого аккуратно заправлял под ремень, галифе и до блеска начищенные сапоги. Ходил он прямо с гордо поднятой головой, как «аршин проглотил». Его пес медленно плелся за ним. Мы знали, что в его комнате висит на стене большая карта Европы, утыканная маленькими цветными бумажными флажками. Будь мы посмелее, любопытнее и менее ленивы, могли бы узнать много интересного. Но время прошло, его уже нет в живых и события, свидетелем которых он был, никто не узнает.

      Другой наш сосед был более общителен, гуляя на дворе, шутил с ребятами и, поражая всех своей физической силой, мог разогнуть и выпрямить лом или железную трубу. Потом мы узнали, что он всю войну прослужил охранником во Владимирской тюрьме, а жена его работала там же медсестрой. Интерес к нему пропал.

      На четвёртом этаже третьего подъезда в отдельной квартире жил одинокий худощавый человек неопределённого возраста и занятия – Сергей Илларионович. Он редко бывал дома, а при случайной встрече с ним на лестнице, холодно улыбаясь, здоровался и, спросив «Как дела?» не дождавшись ответа, проходил мимо. По утрам у подъезда его обычно ждала чёрная «Эмка». Соседом его по площадке был врач. Он был также малообщителен и жильцы дома знали о нём лишь то, что он получил хорошее образование, где то в Прибалтике. При отсутствие доктора Ивана Дмитриевича матери иногда обращались к нему за консультацией. Врач он был хороший в смысле знаний и опыта и за свою услугу брал плату. Он поздно женился на женщине столь же суровой, неприветливой и безликой, какой он был сам. Его взрослый сын от первого неудачного брака вскоре переехал в другой район города, а их собака пойнтер Джек стал жить на лестничной площадке у чердачной двери, где был послан коврик и стояла миска. Джек был стар, и не позволял детям лазать на чердак, гладить себя, а на просьбу «дать лапу» отвечал глухим рычанием, обнажая свои жёлтые зубы. Дети любили Джека, но он их только терпел. Утром и поздним вечером Джек обыкновенно выходил на улицу и, сделав в дальнем углу двора свои дела, подходил к скверу и долго стоял, нюхал воздух и грустил о том, как когда-то давно бегал здесь, играя с молодым хозяином и приносил ему брошенный мячик. Неожиданно Джек исчез. Кто-то видел, как врач увёл его на поводке. Ходили слухи, что тот сдал его за деньги в медицинский НИИ «Красной армии» на опыты. Воображение рисовало страшные картины и дети очень жалели Джека.

      В соседнем доме – деревянном флигеле с небольшим яблоневым садом жил генерал-майор авиации. Он выступал в школах с интересными воспоминаниями о войне, и мы с восхищением узнали, как наши летчики дальней авиации уже в августе 1941 года летали над Баренцевым морем и бомбили Берлин.

      Ничего не знали мы о военной судьбе дяди Толи – тихого худощавого человека, скромно жившего на первом этаже. Он работал