Елена приподняла голову и, словно кинжалом полоснула, глянула в глаза похитительницы. Их почти не было видно, но девушка знала, что в них, кроме злобы, ничего не найдет.
– Что я тебе сделала? – голосом, в котором звякнул металл, еще раз спросила Елена.
– Для начала, меня зовут Саша, но для тебя – Александра.
Присев на корточки перед жертвой, сжав двумя пальцами щеки Елены, «пантера» продолжала глумиться:
– Закрой свою пасть, говорю!
Удар, удар и еще раз удар по лицу последовали за полными ненависти и яда словами Саши. Боль током ударила через все тело.
«Плакать? Ну, нет!», – глаза Елены даже не стали влажными. Она не могла доставить этой крашеной кукле такое удовольствие. Ни единой слезинки!
Девушка вновь подняла голову и взглянула на «пантеру», рядом с которой стояли двое. Они молча смотрели на Елену и даже не пытались сделать хоть что-то, чтобы избавить ее от побоев. Видимо, это были подружки.
– Знаешь, Лена, я живу здесь уже пятнадцать лет. В детстве меня бросили в эту «тюрьму»… – Саша помолчала, а потом продолжила, подпустив в голосе нотки грусти: – Я «гнила» здесь долгие пятнадцать лет…
Словно маятник, Саша начала ходить из стороны в сторону – так учитель двигается перед классом, излагая материал урока. «Пантера» рассказывала о своей школе жизни.
– Все это время Елизавета Александровна твердила только о тебе, хотя не видела тебя ни разу в жизни. – Потом резко повернулась и остановилась: – Где ты была? Где?! – схватив Елену за волосы, Саша зажала голову девушки так, чтобы видеть ее глаза.
Они встретились взглядами, словно сшиблись, звякнув лезвиями, два клинка. У обеих глаза были наполнены яростью, болью, обидой.
– Где ты была, когда она смертельно заболела, и лишь чудо помогло ей встать на ноги. Я-то была рядом в самые трудные для нее минуты!
– Дома – там, где тебе не быть никогда! – закипая, выкрикнула Елена и плюнула мучительнице в лицо. И сразу пожалела об этом…
– Издеваешься? – взвизгнула та, вытирая лицо.
Удары ногой были беспорядочны и очень болезненны – девчонка не выбирала места, по которым била изо всех сил. Елена скрючилась, стараясь прикрыть голову и живот. Холод земли спасал от беспамятства – молить о пощаде девушка не собиралась. Запах сырости и травы забивал дыхание. Боль пронизывала все тело и казалась непереносимой.
– Ну что, нравится? – с усмешкой произнесла Александра. Затем, обернувшись назад, сказала:
– Девочки, вы свободны, дальше я сама.
Две тени, так и не показавшие своих лиц, скрылись во мраке.
– Больно? Понимаю. Мне тоже больно потерять единственного близкого человека – свою семью. Ведь я была на полпути, чтобы стать дочерью Лизы, и тут появилась ты. Я не хочу снова перейти в разряд отбросов общества – стать никем и ничем.
Резко