Синьор Д’Анджело уже занял место синьоры Наполитано, а Пино, хотя ему и было не по себе при мысли о том, чтобы приспустить веревку, неохотно пошел на это, пропуская веревку через кожаную перчатку.
– Порядок, – сказал Миммо.
Они принялись тянуть веревку, и вскоре над гребнем показалась голова Миммо. Пино отстегнул веревку и попросил синьора Д’Анджело крепко держать его за ноги, так он сумел дотянуться до рюкзака на спине брата. Увидев, что шапочка Миммо исчезла, на голове кровоточит рана, а снег с желоба сошел, Пино, в крови которого бушевал адреналин, вытащил брата на карниз.
Они сели, тяжело дыша.
– Не смей больше так делать, – сказал наконец Пино. – Мама и папа мне никогда не простят. Я сам себе никогда не прощу.
Миммо вздохнул:
– Я думаю, что ничего лучше ты мне в жизни не говорил.
Пино обнял брата за шею и с силой прижал к себе.
– Ладно-ладно, – принялся протестовать Миммо. – Спасибо, что спас мне жизнь.
– Ты бы сделал то же самое.
– Конечно, Пино. Мы же братья. Навсегда.
Пино кивнул, чувствуя, что никогда еще не любил брата так сильно, как в этот момент.
Синьора Д’Анджело умела оказывать первую помощь. Снегом она прочистила рану, приостановила кровотечение. Они разорвали часть шарфа на бинты, а то, что от него осталось, накрутили на голову Миммо взамен шапочки – дети сказали, что так он стал похож на гадалку. Порывы ветра прекратились, но, когда Пино повел всех к козырьку вдоль нижней части пика, снегопад усилился.
– Нам туда не подняться, – сказал синьор Д’Анджело, запрокидывая голову и оглядывая вершину, которая напоминала ледяной оголовник пики.
– Мы обойдем его снизу, – сказал Пино.
Он прижался грудью к стене и двинулся боком.
Перед тем как завернуть за угол, в том месте, где ширина козырька уменьшалась до двадцати сантиметров, он посмотрел на синьору Наполитано и других:
– Тут есть трос. На нем образовался лед, но вы сможете за него держаться. Держитесь правой рукой костяшками пальцев вверх, а левой – костяшками вниз, снизу и сверху, ясно? Ни при каких обстоятельствах не отпускайте трос, пока не дойдете до другой стороны.
– Другой стороны чего? – спросила синьора Наполитано.
Пино посмотрел на стену и вниз; снег не давал увидеть, где завершится падение, очень, очень долгое падение – падение, которое наверняка закончится смертью.
– Скала будет перед вашим носом, – сказал Пино. – Смотрите перед собой и в стороны, но не за спину и не вниз.
– То, что я увижу, мне не понравится? – спросила скрипачка.
– Я уверен, у вас поджилки тряслись перед первым выступлением в Ла Скала, но вы сделали это. Сделаете и теперь.
Хотя лицо ее горело от мороза, она облизнула губы, ее пробрала дрожь. Но она кивнула.
После всего, что они перенесли, пройти вдоль стены по карнизу оказалось проще, чем предполагал Пино. Но это была юго-восточная сторона пика, подветренная в условиях нынешней бури. Все пять беженцев и Миммо прошли