Возгонка духа. Сборник. Иван Ильич Коновалов

пианино брошено.

      Лак растрескался, зубы выбиты, зубы-клавиши, жилы скручены,

      струны лопнули. Было целое – разве было хорошее?

      Гроб со струнами, с молоточками. А играл ли кто? Необучены.

      Может, тётка в давнишней юности

      развлекала соседей гаммами;

      из гостей кто-то спьяну сунулся

      и исполнил романс чувствительный, называя всех женщин дамами,

      (представлял себя офицером

      с эполетами и усами)…

      Нет, когда оно было целым,

      оно было таким же самым.

      Но среди бытового мусора,

      перед самой последней смертью,

      означает собою музыку —

      все симфонии и концерты.

      III

      Так посланник большой державы

      где-нибудь на далёком острове

      проклинает дикарские нравы,

      напивается пьяным в доску и

      означает, валяясь в луже

      все военно-морские силы

      дым от пороха, звон оружия

      от прибытия до могилы.

      Охота

      I

      В арктическом море, в чернилах по грудь пароход,

      как крупная белая рыба с тяжёлым подбрюшьем,

      идёт, завихряя пространство симфонией нот

      Чайковского. Пасмурно. Ветер боится нарушить

      взаиморазмерность, не знавшую этих широт.

      Динамики запись транслируют над пустырём,

      идущим волнами, как шерстью курчавой – овчина.

      Движения нет. Ах, не айсбергом – монастырём

      корабль воздвигся, и с палубы смотрят мужчины:

      кто вниз – на барашки, кто вдаль – на седой окоём.

      Единственный цвет – это вымпел на мачте. Пейзаж