Виктор Иванович знал этот взгляд. К его горлу подкатил комок.
– Все-таки тебя надо сегодня наказать, грязный мальчишка. Ты серьезно провинился, очень серьезно. И этого я так не оставлю.
С этими словами она встала из-за стола и кивнула головой на выход из кухни. Виктор Иванович знал, что в таком случае надо делать. С замиранием сердца от предвкушения того, что будет дальше, он прошел, да что там прошел – пробежал через коридор в обширный зал, спустил до колен брюки и лег на диван лицом вниз.
Через несколько мгновений явилась его любовница с широким офицерским ремнем и, спустив с него трусы, принялась охаживать им его морщинистую, старческую задницу. Виктор Иванович молчал. Это являлось одним из условий их игры. А рука у Нины была тяжелая и уже после трех-четырех ударов его жопа загорелась адским огнем. «Шибко рассердилась, голуба моя», – решил Виктор Иванович, со страхом ожидая следующего удара. Нина била медленно, с оттяжкой. Если бы в этот момент кто-то наблюдал за ними, то он бы сделал вывод, что Нина стегает своего любовника уже не первый раз. Спустя 21 удар она остановилась. «Очко», – подумал он и тут же почувствовал у себя в заднем проходе внушительных размеров страпон.
– Ну что, грязный, вонючий мальчишка, ты еще будешь мне врать? – грозно спросила Нина, проникая все глубже.
– Нет, любимая, никогда, – ответил он.
Нина двигалась так же медленно, как и секла. Виктор Иванович, стоя на четвереньках, одновременно утвердительно качал головой, как будто бы говоря «да». Через какое-то время она, почувствовав, что ее партнер вот-вот разрядится, прибавила скорости, и Виктор Иванович, энергично двигая задом, тут же кончил.
– А теперь иди сюда и сделай мамочке хорошо, – прищурившись, сказала Нина.
Она легла на спину и убрала страпон. Виктор Иванович послушно расположился между могучих ног своей любовницы, благоговея от того, что сегодня все же оказался допущенным к ее прелестям, и старался изо всех сил. А Нина не кончала долго. Крепко держа его голову руками, она громко стонала. Несколько раз Виктору Ивановичу казалось, что она должна вот-вот разрешиться, так как из ее рта стали доноситься звуки, похожие на якутское горловое пение, но эти шумы оказались ложными признаками надвигающегося оргазма.
Пока он лежал между ее ног и усердно работал языком, в его голове проносились разные мысли. Виктор Иванович успел подумать в очередной раз о «Медее» и вспомнил, как ему все же удалось убедить Марфу Исааковну в своей правоте. «Ладно, черт языкастый, так и быть, – сказала она, согласившись с его доводами, – хрен с тобой, высылай ему депешу. Пусть сворачивает постановку».
Следом ему напомнило о себе его пищеварение. Внутри снова ожесточенно заурчало, и он едва сдержался, чтобы не испортить воздух в такой не подходящий момент. Видимо, картофель и бигус, встретившись в его желудке, вступили между собой в яростное противостояние и, по всей вероятности, дело там