Парень осторожно положил свой трофей на мраморный пол террасы, и Лида опознала старичка-лакея. Только на этот раз он был без ливреи, в мешковатых штанах и заношенном свитере. От старика резко пахло потом и страхом, но он понемногу уже подавал признаки жизни, вяло шевеля руками.
– Забился за колонну, я едва сумел выцарапать его оттуда, – сообщил девушке Лазарь, массируя огромными ручищами ладони и ступни старика.
Лакей открыл глаза, и его лицо исказилось от страха. Он рывком сел, обхватил себя сухонькими ручками и в ужасе уставился на ребят.
– Не бойтесь, – проникновенно произнес Лазарь, опускаясь рядом с ним на корточки. – Вы спаслись, опасности больше нет.
– Вы… вы… – забормотал старик.
Взгляд его блуждал по двору, но несколько раз задержался на машине Лазаря, хорошо просматриваемой с этой точки.
– Конечно, мы немедленно увезем вас отсюда, и вам больше никогда не придется сюда возвращаться.
Бедняга мелко закивал, но в следующий момент лицо его вновь посерело от ужаса:
– Вы… вы…
– Да, мы такие же, как ваш хозяин, – снова безошибочно разгадал ход его мыслей Лазарь. – Но ведь хозяин не причинил вам никакого зла, верно? Плохое и страшное как раз произошло в его отсутствие.
Старик снова кивнул и даже сумел выдавить жалкую улыбку.
«Значит, Сергей жив», – со смешанным чувством разочарования и облегчения определила для себя Лида.
Они довели старика до машины и помчались на всех парах прочь от оскверненного дома. С оживленной трассы Лазарь скоро свернул к какому-то городку, возможно, тому самому, где Лиде совсем недавно пришлось поучаствовать в ограблении ювелирного магазина. На старика близость цивилизации действовала целительно. Он прилип к окну, жадно вглядываясь в лица людей, словно был спасен с необитаемого острова.
На одной из улиц обнаружилось уютное маленькое кафе, пара столиков по случаю погожего дня была вынесена на свежий воздух. Лазарь ненадолго поручил старика Лиде, а когда появился вновь, то в правой руке нес две пол-литровые кружки с пивом, а на левой ладони, словно на подносе, – керамическую коричневую чашку с чаем и пирожное. На желтой корзиночке с белоснежным кремом, словно костер на снегу, багровела вишенка.
Почему-то все эти детали, предшествующие катастрофе, Лида запомнила особенно четко.
Старик обхватил кружку дрожащими руками и надолго припал к ней бледными губами. Вскоре на его скулах появился слабый румянец, лакей приосанился и заговорил сам, не ожидая расспросов:
– Вы, молодые люди, покинули особняк в самом начале десятого, что я в своем служебном кондуите немедленно зафиксировал. А с полчаса спустя, когда хозяин кофе изволил пить, позвонил ему кто-то. Долго они говорили… А потом хозяин мигом собрался, сказал, что к полудню будет дома, да и бегом к машине. Ведь в полдень-то, – тут бедолага снова побелел, выкатил глаза и перешел на шепот, – в полдень он всегда мертвяков своих… того… обрабатывал.