Уже под конец стажировки я был направлен в Берлин, в восточной зоне которого назревали чрезвычайные события. Довелось своими глазами увидеть, как рушили Берлинскую стену, как простые немцы, претворяя в жизнь долгожданную мечту, объединяли ФРГ и ГДР в единое германское государство. По воле судьбы, самое мощное государство Европы, сплоченное в конце девятнадцатого века железным канцлером Бисмарком, в середине двадцатого века по итогам второй мировой войны раскололось на два государства с враждебными друг другу идеологиями.
В Восточном Берлине, как и по всей ГДР, не обошлось, конечно, и без инцидентов. Кроме разгромов и поджога управлений восточногерманской разведки «Штази» (иди, разберись теперь, кто на самом деле был заинтересован в превращении в пепел столь ценных архивов), имели место случаи тривиальных грабежей и разбоя.
В Западный Берлин, братски встречавший бокалом шампанского своих соотечественников, перебежало и немалое число граждан социалистических стран, по самым разным причинам ко времени оказавшихся в столице умирающей ГДР. Позже, когда судьба превратила меня в эмигранта, с некоторыми из них я встречался, их рассказы о своей жизни, перипетиях судьбы достойны отдельного повествования.
Единственным островком покоя в разворачивающемся хаосе была Рената – случайное знакомство в берлинском супермаркете переросло в крепкую дружбу на почве увлечения девушки английским языком, а затем и в некое подобие романа. Однако наши отношения регулярно омрачались стойкой нелюбовью Ренаты, как и большинства немцев, к русским, к которым однозначно был отнесен и я, несмотря на все приводимые возражения. На доводы о том, что моя мать была чистокровной немкой, Рената отвечала, что «русский» – это не нация, а состояние менталитета. Рената закончила психологический факультет и могла позволить себе, как ей представлялось, формулировать неожиданные выводы на известных только ей одной логических основаниях. Я предпочел скрыть от нее, что мы коллеги по моей первой профессии, справедливо полагая, что психолог, работающий в советском посольстве, – совсем уж подозрительная личность.
Немецкие женщины, на мой взгляд, чаще блистают прекрасной, спортивной фигурой, нежели привлекательной внешностью. Ренату природа щедро наделила и тем, и другим. При наших встречах я обращал внимание, что на ней часто и надолго останавливались откровенные взгляды мужчин. Да, Рената в самом деле была воплощением основного инстинкта человечества, хотя иногда это ее основательно бесило.
В разгар очередной нашей ссоры с Ренатой подошел к концу срок моего пребывания в Германии. Я вернулся в Москву, готовясь начать профессиональную карьеру.
Столицу СССР нельзя было узнать, еще меньше походил на себя наш Комитет,