А вы знаете, что у мышей, как и у нас, тоже есть свои сказки, которые они рассказывают на ночь своим мышатам? Однажды я дружила с одной мышью. Да-да, правда! Не знаю, дружила ли она со мной, но я уж точно с ней дружила. И вот какую историю я от нее услышала…
В доме мистера Хопкинса жила-была одна прекрасная мышиная семья: Папа-Мышь, Мама-Мышь и их детки: Вилли, Милли, Тилли и непоседа Дилли.
Как-то утром Мама-Мышь заявила Папе-Мышу.
– Мне нужно масло для рождественского пирога!
Папа-Мышь снял очки, отложил в сторону клочок газеты, который читал и одновременно задумчиво грыз, и сказал:
– Дорогая, но ты ведь знаешь, что мистер Хопкинс завел кота, и теперь поход в кладовую стал очень опасен!
– И что, теперь из-за этого усатого чудовища наши милые детки должны остаться без рождественского пирога? – возмутилась Мама-Мышь и кивнула в сторону стола, за которым сидели их мышата: Вилли, Милли, Тилли и непоседа Дилли.
– Хотим пирог! Хотим пирог! – запищали они, вскочили и наперебой стали дергать отца за хвост.
Папа-Мышь очень не любил, когда его дергают за хвост, и поэтому согласился:
– Ну хорошо. Завтра я что-нибудь придумаю.
– Придумай, ведь ты такой умница! – сказала Мама-Мышь и чмокнула Папу-Мыша в макушку между его серых ушей.
Почти всю ночь Папа-Мышь проворочался в кровати, соображая, как же ему перехитрить кота и взять немного масла из кладовой. Наконец ему в голову пришла замечательная идея.
Утром он спросил у Мамы-Мыши:
– Дорогая, а нет ли у тебя, случайно, большого крепкого горшка?
Мама-Мышь слыла хорошей хозяйкой, и у нее было много разных горшков, а один из них был такой большой, что Папа-Мышь мог в него поместиться целиком.
– Вот он-то мне и нужен! – воскликнул Папа-Мышь, когда его увидел. – А еще вот этот горшочек для маслица.
И он рассказал Маме-Мыши свой план.
Выслушав, она всплеснула руками и сказала:
– Я же говорила, что ты умница! – и снова чмокнула Папу-Мыша в макушку.
Дождавшись, когда стемнеет, Папа-Мышь повесил на шею горшочек для маслица, а большой горшок перевернул вверх дном и залез под него. Потом он уперся лапками в стенку горшка и начал толкать его вперед. Из норки – прямо к дверям кладовой. Время от времени Папа-Мышь останавливался и поводил носом, чтобы не сбиться с пути – ведь он полз на запах кладовой. А разве можно с чем-то перепутать чудесные ароматы сыра, ветчины, печенья и прочих восхитительных вещей, хранящихся там!
И вот Папа-Мышь все толкал и толкал горшок вперед. Если ли бы вы увидели эту картину со стороны, то очень удивились бы, потому что вам показалось бы, что горшок сам ползет по полу.
То же самое показалось и мистеру Коту, когда он увидел горшок, не спеша направлявшийся к кладовой!
«Хм, как странно! – сказал себе под нос мистер Кот. – Ходячий горшок!»
В два больших прыжка он нагнал эту необычную штуку и придавил сверху лапой. Горшок остановился. Как Папа-Мышь ни упирался внутри него лапками в стенку, сдвинуться с места не получалось.
– Ты кто? – спросил мистер Кот.
Услышав кошачий голос, Папа-Мышь, понял, что попался. Надо было отвечать. Но разве можно коту сказать: «Я – мышь»? Ведь всем известно, как кошки не любят мышей!
И тогда Папа-Мышь сказал:
– Я – Горшок.
– А почему ты ходишь? Разве горшки умеют ходить? Их дело – стоять на полке, – удивился мистер Кот.
От страха у Папы-Мыша затряслись коленки, и он ляпнул первое, что пришло ему в голову:
– А я – Волшебный Горшок.
– Ух ты! Никогда не встречал волшебных горшков. А что ты умеешь делать?
Теперь у Папы-Мыша от страха трясся даже хвост, но он храбро ответил:
– Всё!
– Тогда спой, – приказал мистер Кот. – А то мне так скучно сидеть тут и сторожить. Кажется, в этом доме нет ни одной мыши. И зачем мистер Хопкинс велит мне караулить всю ночь эту кладовую? Ну, пой же, Горшок!
«Спеть?! – подумал Папа-Мышь, и у него шерстка встала дыбом на спине. – Я ведь никогда не пел!»
Но делать было нечего – сам назвался волшебным горшком. И Папа-Мышь, вспомнив песенку, которую часто напевала Мама-Мышь, запел дрожащим голосом:
Тра-та-та, тра-та-та,
Повстречались два кота.
На мосточке нешироком
Можно разойтись лишь боком.
Уступить никто не хочет
Белый кот, шипя, бормочет:
«Что стоишь