таких…
Слепых не назначают.
Слепые сами выбирают темноту.
***
Клюёт снегирь кровавый жемчуг,
гнездятся люди,
что-то шепчут фонарные столбы…
А мы красивы, молоды
и состоим не из воды:
из спеси, гордости, сомнений,
каких-то детских умилений.
Стремлений наших не понять.
Нам умирать – не погибать,
а так, взлетать куда-то ввысь,
чуть выше выси,
да, просто, очень высоко!
И так легко… Нам так легко!
Пусть даже где-то далеко
бушуют волны,
треплет ветер макушки крыш,
кричит малыш,
напуганный ночным кошмаром —
пока, нам нужно слишком мало.
Так мало нужно для Любви.
***
Он дышит животом,
молчит губами
и то, что происходит между нами
мне кажется дурным воскресным сном.
Деньгами не расплатишься с долгами.
Приходят люди с босыми ногами
и душу топчут словно виноград.
Такой себе «небесный спец отряд».
И ты не знаешь их предназначения.
За этот бой не выдадут наград.
Я не скрываю огорчения,
ведь, этот мальчик мне не рад.
И что сказать ему? Такому
бледному, немому,
красивому, спесивому,
с глазами тёмно синими.
Наверное, есть Милая,
но, знаешь, не помилую.
Взбесилась и решила я —
тебя себе беру.
Конечно же, не силою.
Ты скоро всё поймёшь.
Достаточно красивая.
Ты сам ко мне придёшь.
Дважды отец
1
Завелась с полуоборота.
Кричать! Молчать неохота.
Одним звонком взвинчена,
одним словом привинчена!
Сама не своя
выпиваю моря,
одним вдохом поглощаю Вселенные.
Верные дома спят, не звонят.
А он позвонил, подлец,
с ним нельзя под венец.
Что ж ты делаешь, глупый?
Ты же дважды отец!
Никудышный, к тому же…
Мне бы думать о муже,
Но не знаю, что хуже.
Уведите меня. Оторвите меня.
Пусть святыней останется эта семья…
2
И вот я с ним, с женатым человеком.
Мы часто курим. Много пьём. Молчим.
Уже неделя, больше не шепчу я,
его целуя: «Что же мы творим…».
К его рукам привыкла, ослабела в многом.
Во многом стала жёстче и цельней.
Готовлю своё млеющее тело
к атаке в него брошенных камней.
Ты знаешь, ведь ему – не долго.
Мне линия сказала на руке.
Короткая настолько,
что глаза, мгновенно мокрые,
я спрятала в его автомобильном