And summer's lease hath all too short a date:
Sometime too hot the eye of heaven shines,
And often is his gold complexion dimm'd;
And every fair from fair sometime declines,
By chance or nature's changing course untrimm'd:
But thy eternal summer shall not fade,
Nor lose possession of that fair thou owest,
Nor shall Death brag thou wander'st in his shade,
When in eternal lines to time thou growest,
So long as men can breathe or eyes can see,
So long lives this and this gives life to thee.
Сравню ли я тебя с днем светлым лета?
Милей его ты, кротче и нежнее.
Холодный ветер – злобный враг расцвета,
Дни летние могли бы быть длиннее.
Порою око неба слишком знойно,
Иль золото его закрыто тучей,
И красота боится беспокойно
Природы иль случайности летучей.
Твое лишь лето вечное не минет,
И красота не будет скоротечность.
Смерть с похвальбой тень на тебя не кинет,
Когда в стихе изведаешь ты вечность.
Пока есть люди и пока есть зренье,
Жив будет стих и ты, его творенье.
Как я сравню тебя с роскошным летним днем,
Когда ты во сто раз прекрасней, друг прекрасный?
То нежные листки срывает вихрь ненастный
И лето за весной спешит своим путем;
То солнце средь небес сияет слишком жарко,
То облако ему туманит ясный зрак –
И все, что вкруг манит, становится неярко
Иль по закону злой природы, или так –
Случайно; но твое все ж не увянет лето
И не утратит то, чему нельзя не быть,
А смерть не скажет, что все в тень в тебе одето,
Когда в стихах моих ты вечно будешь жить.
И так, пока дышать и видеть люди будут,
Они, твердя мой гимн, тебя не позабудут.
Сравню ли я тебя с весенним днем?
Нет, ты милее длительной красою:
Злой вихрь играет нежным лепестком,
Весна проходит краткой полосою.
Светило дня то шлет чрезмерный зной,
То вдруг скрывается за тучей мрачной…
Нет красоты, что, строгой чередой
Иль случаем, не стала бы невзрачной.
Твоя ж весна не ведает теней,
И вечный блеск ее не увядает.
Нет, даже смерть бессильна перед ней!
На все века твой образ просияет.
Пока есть в людях чувства и мечты,
Живет мой стих, а вместе с ним и ты!
Сонет XIX
Devouring Time, blunt thou the lion's paws,
And make the earth devour her own sweet brood;
Pluck the keen teeth from the fierce tiger's jaws,
And burn the long-lived phoenix in her blood;
Make glad and sorry seasons as thou fleets,
And do whate'er thou wilt, swift-footed Time,
To the wide world and all her fading sweets;
But I forbid thee one most heinous crime:
O! carve not with thy hours my love's fair brow,
Nor draw no lines there with thine antique pen;
Him in thy course untainted do allow
For beauty's pattern to succeeding men.
Yet, do thy worst, old Time: despite thy wrong,
My love shall in my verse ever live young.
О время! Когти льва, чуть стар, тупи нещадно,
Земные существа земле и предавай,
У тигра зубы рви из пасти кровожадной
И феникса в крови его же сожигай;
Чредою лет и зим над миром пролетая,
Будь миру вестником и радостей и бед,
Рази красу, когда поникнет, увядая, –
На