Маджетт вырезал его инициалы на стволе старой ели, росшей на дедушкиной ферме; там семья отмечала его рост, делая зарубки на дверном косяке. Первая зарубка появилась на высоте ниже трех футов. Одним из его самых любимых занятий были крики с высокого валуна, чтобы послушать эхо. Он был посыльным у «местного выездного фотографа», останавливавшегося на время в Гилмантоне. Фотограф сильно хромал и был рад этой помощи. Однажды утром этот фотограф дал Маджетту сломанную деревянную конструкцию и попросил отнести ее для замены в городскую мастерскую по изготовлению тележек. Когда Маджетт вернулся с новой конструкцией, он нашел фотографа сидящим рядом со своей дверью; он был наполовину раздет. Не сказав ни слова, фотограф снял одну ногу.
Маджетт был потрясен. Он никогда до этого не видел протезов конечностей и, не отрывая глаз от фотографа, наблюдал, как тот прилаживает новый блок к оставшейся части своей ноги. «Надумай он таким же таинственным образом заменить свою голову, мое удивление было бы не больше, чем то, что я испытал тогда», – писал Маджетт.
Что-то необычное в лице Маджетта привлекло внимание фотографа. Все еще опираясь на одну ногу, он переместился к камере и приготовился сфотографировать Маджетта. Как раз перед тем, как открыть затвор, он выставил напоказ свою искусственную ногу и помахал ею перед мальчиком. Через несколько дней он вручил Маджетту отпечатанную фотографию.
«Я хранил ее многие годы, – писал Маджетт, – и это худое, искаженное ужасом лицо босоногого мальчишки, одетого в домотканую одежду, я могу видеть и сейчас».
В тот момент, когда Маджетт описывал это неожиданное для него открытие, он сидел в тюремной камере, надеясь вызвать своими воспоминаниями сочувствие общества. Но даже если у представившего себе эту сцену и возникла бы симпатия, то в памяти тут же всплыл бы факт, что камерами, существовавшими во времена детства Маджетта, было практически невозможно запечатлеть такой трогательный момент, в особенности если объектом съемки был ребенок. Если тот самый фотограф и увидел что-либо в глазах Маджетта, то это была всего лишь бледно-голубая пустота, которую – а это он, к своему сожалению, знал – ни одна существующая тогда пленка не могла бы запечатлеть.
В шестнадцать лет Маджетт закончил школу и, несмотря на юный возраст, получил работу учителя. Сначала в Гилмантоне, а затем в Алтоне (в том же штате Нью-Гемпшир), где он встретил молодую женщину,