– Меня интересуют единороги.
– Единоро-оги… – повторила она.
– Посмотришь?
Она помолчала. Наверное, покусывает губу, представил я.
– А что конкретно тебя интересует в единорогах?
– Все, – ответил я.
– Послушай, но уже без десяти пять! Мы вот-вот закрываемся, я страшно занята. Приходи завтра к открытию – найду тебе все, что нужно, хоть о двенадцатирогах!
– Я не могу ждать. Это очень срочно.
– Уф-ф, – вздохнула она. – Насколько срочно?
– Дело касается эволюции, – пояснил я.
– Эволю-у-уции?.. – переспросила она удивленно. Я представил, как отчаянно эта бедная девушка пытается разгадать, с кем имеет дело – с обычным человеком, похожим на сумасшедшего, или все-таки с сумасшедшим. И помолился о том, чтобы она выбрала первое. Тогда еще можно надеяться, что она войдет в мое положение.
Тишина, как беззвучный маятник, раскачивалась между нами секунд десять.
– Эволюция – это то, что развивалось сто тысяч лет, так или нет? Может, я чего-то не понимаю, но что там может быть настолько срочным? Что не может подождать один-единственный день?
– Бывает эволюция и за сто тысяч лет, и за какие-нибудь три часа. По телефону толком не объяснишь. Но я хочу, чтобы ты мне поверила. Дело касается нового этапа в эволюции человека.
– Это что, как в «Космической одиссее 2001 года»?[21]
– Именно, – ответил я. Я тоже смотрел «Одиссею» на видео. Несколько раз.
– Эй… Знаешь, что я о тебе думаю?
– Наверно, пытаешься разобраться, насколько я агрессивен как сумасшедший. Верно?
– В общем, примерно так, – сказала она.
– Ты прости, что сам за себя говорю, но мое сумасшествие не очень агрессивно. А если честно, это даже и не сумасшествие. Немного чудаковатости, немного твердолобости, плюс нелюбовь к самоуверенным типам, но сумасшествия нет. Конечно, кому-то я в жизни не нравлюсь, но сумасшедшим меня еще никто не называл.
– Так… – задумалась она. – Разговариваешь ты, в общем, нормально. И человек вроде неплохой. И мороженым угостил… Ладно. Встречаемся в кафе рядом с библиотекой в полседьмого. Я передам тебе книги. Устроит?
– Все немного сложнее. Сразу всего не расскажешь, но есть обстоятельства, которые мне сейчас не позволяют выйти из дома. Уж извини, но…
– То есть… Ты хочешь сказать… – проговорила она и нервно постучала ноготками по зубам. По крайней мере, именно так мне послышалось. – Ты требуешь, чтобы я принесла эти книги тебе домой. Я правильно понимаю?
– Если честно, то да, – подтвердил я. – С единственной разницей: я не требую, а прошу.
– Значит, на жалость давишь?
– Именно так, – сказал я. – Если б ты знала, сколько всего на меня свалилось…
Между нами снова повисло молчание. Но это молчание не походило на отключенный звук – по крайней мере, я слышал в трубке мелодию, которой читателям дают