– У тебя здесь перспектива лучше.
– Перспектива чего? – Марк сделал глоток и даже закрыл глаза от удовольствия. Оказывается, именно этого ему и не хватало весь день – чего-нибудь поесть, ведь с самого утра он успел перехватить только сырный пончик по пути к месту преступления, так как уличный дёнер-кебаб, в котором он обычно завтракал, был ещё закрыт.
– Отсюда лучше вид на вон ту аптеку, автостоянку и стройку, – Аксель отвернулся к окну и, прикрыв один глаз, примерился, изобразив пальцами рамку.
– Я уж думал ты хочешь написать что-то вроде «ностальгии по коммунизму», – Марк вытащил из холодильника упаковку нарезанной колбасы и основательно засохший батон.
Аксель поднял вверх указательный палец и рассмеялся. Кухня, на которой они находились, отлично подошла бы для этой темы. Старый кухонный гарнитур, пожелтевший от времени, хлипкий стол, который когда-то раскладывался вдвое и регулярно разбирался на запчасти для выноса в гостиную по особым торжествам и праздникам, газовая плита времён строительства Стены, духовка, которая не использовалась по назначению уже лет десять, и Марк понятия не имел что за хлам в ней хранится. Из всей обстановки выделялся только новый серебристый холодильник, который пришлось купить в прошлом году взамен прежнего, отслужившего верой и правдой трём поколениям семьи Шнайдеров.
– Значит, ты не против? – спросил Аксель.
– Делай что хочешь, – махнул рукой Марк, вытаскивая пласт салями из упаковки.
– Супер! – воскликнул Аксель и вышел на балкон. Закрыв дверь, он помахал через стекло Марку.
– Да пошёл ты, – добродушно выругался Марк, продолжая уплетать колбасу и запивать её бульоном. Жизненные силы постепенно возвращались к нему.
***
– Куда вы меня везёте? – взволнованно спросила Эмма.
Автомобиль остановился на светофоре, и она выглянула в окно. В этот момент они как раз проезжали мимо коричневой коробки «Берлинской комической оперы». Толпа стояла у входа не то ожидая начала спектакля, не то уже собираясь расходиться по домам. Эмма посмотрела на дверь. Где-то здесь должна быть ручка, но где? В накалённой обстановке замкнутого пространства лимузина, девушка почувствовала, что у неё начинается приступ паники.
Говорят, в экстремальной ситуации мозг лучше концентрируется и легче принимает решения. Неправда. В экстремальной ситуации мозг отключается.
– Всего лишь до станции подземки, – донёсся до неё голос Фейербаха. – Potsdamer Platz вам подойдёт?
– Что? – Эмма не поверила ушам.
– Potsdamer Platz, – повторил он, дружелюбно улыбаясь.
– Нет, да, – закивала головой девушка, всё ещё сомневаясь в услышанном, – я поняла. Да, Potsdamer Platz мне подойдёт, – в этот момент лимузин повернул налево, а потом почти сразу направо, и Эмма едва успела схватиться за сидение, чтобы снова не скатиться к Фейербаху.
– Что ж, теперь, когда мы выяснили конечный пункт нашего путешествия, и когда вы больше не ищете способов к отступлению, ручка там слева снизу, кстати, – кивнул он. Эмма украдкой