«Если хочешь знать, что он чувствует, загляни в портмоне».
– В портмоне все носят фотографии детей! Что нового?
«Важно какую».
Карл Вильгельмович покорно открыл портмоне. Перед Варькой возникла забавная голограмма рыжей девочки лет пяти с надутыми щеками и синими зубами. Она держала во рту чернила и боялась их выплюнуть. Тогда в садик пришел фотограф, и Варька на спор… А потом так плакала, что испортила портрет.
– Откуда вы знаете? – подозрительно осведомилась мадемуазель Волкова. – Он вам показывал, да?
«Лет двенадцать назад. Я тогда еще был великим князем и тоже… ну…»
Во время заседания Государственного Совета, где младший из царевичей, тогда даже не наследник, присутствовал впервые и должен был докладывать о новой модели грузовых транспортников. Сенаторы выступали чинно. Несли чушь. Морили скукой. Благо Макс привык рисовать карикатуры. Главное, делать серьезное лицо – спасает. Сидит человек, что-то черкает в блокноте. Значит, подходит ответственно. Записывает. Знали бы они, что он записывал!
Для рисунка требовалась особая ручка, с черной тушью. И вот посреди общего сна – просто горе, ни штриха – забилась. Есть старый испытанный метод: продуть стержень. Макс им воспользовался. Вдохнул и непроизвольно потянул в себя. Полон рот черной густой жижи. Ни сплюнуть. Ни сбежать.
Предательским образом слово предоставили именно ему. Старший брат-император уставился без улыбки. Макс запаниковал. Карл Вильгельмович, тогда глава безопасности Государственного Совета, тоже чины немалые, незаметно нажал кнопку на наручном таймере. Раздался противный писк.
– Прошу прощения, господа. Но здание под угрозой. Поступают сигналы с нижнего уровня. Позвольте нам сделать свою работу.
Когда царевич благодарил – с глазу на глаз, конечно, – Кройстдорф в объяснение своей нечеловеческой догадливости показал фото дочки.
– Значит, вы тоже сидели с чернилами во рту? – уточнила Варвара. – На Государственном Совете?
«Каюсь».
– А правда, что вы падаете со стула, когда смеетесь?
«Было пару раз. У меня большой рост».
– И по ночам играете на трубе?
«Надо же как-то сбрасывать напряжение».
– И у вас говорящая собака?
«Врут. – Государь явно сожалел, что сказанное неправда. – Что умная – да. Гусар зовут. Я в молодости путешествовал в Лондон. Видел бродячий цирк, она там тянула карточки с цифрами, будто умеет считать. Фокус. Потом побежала по рядам. Я ее приласкал, дал сахару. Мне сразу показалось, что ее бьют. Шарахалась, когда руку заносили над головой. А ночью прибежала ко мне с оборванной веревкой на шее. Я не отдал. Пришлось заплатить из посольских денег. Стыдно, конечно, лезть в казенные средства. Но и собака хорошая».
Император все делал правильно. Удерживал в голове какое-то воспоминание. Не прекращал говорить с Варварой.
– Есть! – наконец воскликнула она. – Собрали! Он у тебя молодец.
Это о царе! Министру безопасности!