– Едва держусь на ногах, – сказала она, входя в квартиру.
– А глазки-то у тебя горят! – подметила Светка. – Эх, молодец Илюша! Быстро сообразил, чем тебя можно взять.
– Он обещал в следующий раз в музей современного искусства меня сводить. Представляешь, там выставка Шагала будет!
– Представляю! – усмехнулась подруга.
Так началась у Женьки совершенно новая жизнь. Она, конечно, давно знала, что каждый человек – это огромный мир. Но то, что этот мир будет таким наполненным и интересным, она даже предположить не могла. Илья постоянно удивлял её. Да и сами их отношения не были похожи на то, что связывало Женьку с Игорем. Это больше напоминало родственные, почти братские узы. Никакой страсти, никого сумасшествия. Они с Ильёй были близки по духу, по увлечениям. И это как-то по-особому грело ей душу. Зато Максим Сергеевич стал с ней невыносимо строг. Если прежде он не позволял себе кричать на неё, как на других членов группы, то теперь нередко срывался из-за любого пустяка. А оператор Слава неожиданно отдалился, коротко кивал при встрече и тут же отворачивался, да и на вечерний чай уже больше не напрашивался.
Постепенно Женька многое узнала об Илье. Он коренной минчанин и всю свою жизнь, длиною в двадцать восемь лет, прожил в этом городе. По национальности белорус. Родители – инженеры, работают на автозаводе. У него есть младший брат Ян, он музыкант, играет на ударниках в какой-то местной группе. Сам Илья окончил академию искусств. Увлекается лепкой и живописью, что Женька уже успела заметить. Она тоже многое рассказала о себе, за исключением последней печальной истории, благодаря которой она и оказалась здесь.
Дни летели за днями, работа приближалась к концу. А значит, близился и час расставания, но Женька старалась не думать об этом. Вот отсняли последнюю сцену (крайнюю, как тут принято говорить), дружно подняли бокалы с шампанским и крикнули громкое «Ура!». Для традиционной шапки (празднования завершения проекта) зарезервировали небольшое уютное кафе. Дамы, нарядные и неожиданно похорошевшие, мило щебетали за большим общим столом. Мужчины со своими длинными многословными тостами то и дело испытывали терпение тех, кто жаждал поскорее расслабиться. Непревзойдённая прима Синицина, поджав губки, сидела в сторонке. Поскольку она была лицом, приближенным к телу