Только в конце нам казался жутким
Этот ночной пикник.
Что нас манило к могильным шуткам?
Что исказило лик?..
Может, предчувствие смерти и тленья
Наших бесплодных душ?..
Мы заглянули опять в смятеньи
В злые глазницы луж…
(26 июля 1981 года, Армавир)
Листва летит с осенних ив,
И в бликах небо голубое,
И мне среди вечерних див
Ненастье вспомнилось ночное.
Сегодня туч доселе нет,
А ветер круче и жесточе…
Он не тебе напомнит бред
В конце последней бурной ночи.
И ветер будет голосить
В одном моём печальном теле.
Не будет месяц серебрить
Весёлый краешек постели.
А будут память и часы
В меня стучать неумолимо…
Мне эти ветер и красы,
Как поцелуи нелюбимой…
Я упрекнул тебя за смерть:
Должна взаимность быть и в смерти!..
Один я вынужден терпеть
Ночные эти круговерти…
(09 августа 1981 года, Армавир)
Бормотали старухи слепые,
И горело всё больше свечей.
И лежала средь церкви Мария
В золотой и узорной парче.
И касаются дряблые губы
В темноте пламенеющих рук.
И тоскливо младенец беззубый
Закричал при радении вдруг.
И смотрела больная старуха
В серебристо-ночное лицо,
И опять долетает до слуха:
«Обручальное сгинет кольцо…»
«Золотишку не место в могиле,
Драгоценность живых завлечёт…»
И старухи опять голосили,
И крестился церковный народ.
Говорят, что святой превеликий
Озаряющим чудом воскрес…
И иконные гордые лики
На меня посмотрели с небес.
И на миги я даже поверил,
Что случалось такое порой,
И мне в тело священник взор вперил
И спокойно кивнул головой.
Неужели и гибель лишь повод,
Чтоб упорно осмысливать всё?..
И Марию наполнивший холод
Проникает в сознанье моё…
(13 октября 1981 года, Владикавказ)
Мерно бьют в темноте часы,
Пряный запах ночных духов
Переполнил твои красы
И томленье моих стихов.
За окном – всей природы дрожь
И осеннего ветра свист.
На столе – золотая брошь
И холёный в ней аметист.
Замечаю снобизм во всём,
Даже в шорохе певчих птиц…
И наследственный старый дом,
И манерность картин, вещиц
Разделяют вернее нас,
Чем нечестие прежних дней…
Но наркотик зелёных глаз,
Озаряя, влечёт нежней…
Есть мистически злая суть,
Заставляет она, как тать,
Поневоле вдруг обмануть,
Поневоле