А на холме лишь побитая ненастьем трава кое-как поднималась.
«…Вот и пробудила его, вот и направила. Как теперь не сетовать? Ой, глупая, ой, несчастная, девка Зверяница… А ну, отвернись, путник! Думал, я бесчувственная? Думал, у меня сердце не болит?…»
Ягая Хозяйка обернулась на одном месте и оказалась возле избы, где Зверяница вышивала в садах урожаи.
Девушка-заря полудница выскочила за порог дома:
– Месяц очнулся? Вспомнил меня!… Мамочка? – она почувствовала неладное. Ягая Мать с сожалением смотрела на неё. Зверяница замялась, забеспокоилась: – Что-то не так, Мамочка… Тебе трудно было?
– Тебе-то трудней придется, – ягая Баба вздохнула: – Ох, дура ты моя, дура. Он же вспомнил, да не тебя, а соперницу твою. За ней и помчался освобождать её от Ворона. Ну? А как же ты думала?
Зверяница сжала губы и отвернулась. Стиснула кулачки, но промолчала.
– А я так и думала, а я знала, что именно так и получится, – Зверяница захорохорилась: – Мы теперь с ней самой поборёмся!
– Поборетесь? Звёздочка с Солнцем да за любовь Месяца? – ягая Баба обняла полудницу. – Эх, что с тобой сделаешь. Ведь ниже земли тебя уже не скинешь? – ягая Мать попробовала пошутить с дочерью.
– А ты благослови меня, – Зверяница уткнулась в грудь ягой Матери. – Всё и получится!
– Чем благословить-то? – ягая Баба пожала плечами. – Разве что этим.
Над ухом часто-часто захлопали крылья. Зверяница вскинула голову. На руке у ягой Бабы сидели три птицы: белая голубка, бурая соколица и чёрная вороница. Вспорхнули – и улетели туда, куда лежала дорога Зверянице, Вечерней Звёздочке.
«…Беги, деточка, беги. Моголь-Птице одну ночь лететь и крыльев не утомить, а тебе, несчастной, целые дни бежать и ноги в кровь исколоть. Я помогу, я затяну кое-какие нитки в моём кружеве. Одному – пускай будет ночь, а другой – долгие дни. Но что быстрей пролетит, то я одна знаю. Здесь время-то своё, прихотливое, словами его не опишешь. „Долго ли, коротко ли“ – не зря так говорится…»
III
Тишина и усталость властвуют в чертогах Ворона. Дива-Солнце тоскливо изучала стены холодной гостиной. Здесь нет ни тёплого золота на сводах, ни звонкого хрусталя в полу, к чему так привыкла в батюшкином дворце. Здесь только гладкий белый камень, прохладный и чуточку шершавый, если решиться его погладить.
Верное существо, пёс с клыкастой тупорылой мордой, на задних лапах служит Солнцу и Ворону у стола и из каменного кувшина подливает вина в их кубки.
– Знаю, о чём ты думаешь, – Ворон разомкнул бледные губы. – Я действительно мог бы взять тебя силой. И моё преступление не повлекло бы ни кары, ни мести, особенно теперь, когда ты проклята отцом.
– Отцом? – Прея скривила губы. – Вихрь, да ты и кончика его усов не стоишь.
«…Что