Но в глубине моего сердца я чувствовал – я знал! – что мы не вернёмся в ту страну, которую мои родители и их друзья называли – часто со слезами на глазах – Матушкой-Россией. Отец и почти все его друзья работали грузчиками в порту. Мы жили в бедняцких кварталах на окраине Порт-Артура, населённых большей частью русскими эмигрантами. Это был тот самый Порт-Артур (по-китайски, Лушунь), где японская императорская армия разгромила императорскую армию России в 1904 году.
…– Пап, – спросил я, – что он открыл, капитан Лаперуз?
– О, он был замечательный человек и великий мореплаватель! – воскликнул отец. Его голос всегда звучал взволнованно, когда он рассказывал о географических открытиях и исторических событиях. Перед войной и революцией он был профессором Московского университета.
– Ты сказал, что он отправился в путешествие по Тихому океану в 1785 году, верно?
– Да, из французского порта Брест. В его распоряжении было два фрегата – «Астролябия» и «Буссоль». Эта смелая экспедиция длилась четыре года. Ты можешь себе представить, Алёша, – четыре долгих года, вдали от дома и семьи, где-то между незнакомыми землями со странными названиями Санта Круз, Соломоновы острова, Аляска и Новая Каледония!..
– Недалеко от Манчжурии?
– Нет, – сказал отец, – он не был в Манчжурии. Но в 1787 году он оказался первым европейцем, проплывшим между двумя островами, Сахалином и Хоккайдо. Этот пролив, соединяющий Тихий океан с Японским морем, так и называется – пролив Лаперуза…
***
…Я припомнил этот разговор, сидя с Джимом Крэйгом на верхней палубе «Феликса Дзержинского» – советского грузового корабля, завершавшего долгое путешествие из Сан-Франциско во Владивосток. Мы не могли плыть на американском судне. Ни один американский корабль не мог пересечь безнаказанно Тихий океан из-за опасности японских подводных атак. Но русские были в то время в мире с японцами – и японцы не осмеливались нападать на советские корабли.
Оба гористых острова, Сахалин и Хоккайдо, были ясно видны в этот солнечный день на горизонте. Было трудно увидеть пролив Лаперуза между ними, но я знал, что он там, точь-в-точь как мой отец поведал мне двадцать лет тому назад.
– Сойя Кайкио, – сказал Джим, искусно имитируя японский акцент.
– Пролив Лаперуза, – перевёл я.
– Точно, – кивнул Джим, подливая себе виски. – Япошкам наплевать на это европейское название – пролив Лаперуза. Это их острова и их пролив. То есть, это их, пока мы не раскровянили им их жёлтые рожи, и тогда наш старый добрый звёздно-полосатый флаг взовьётся по обе стороны их Сойя Кайкио! – Он засмеялся, довольный своим красноречием. – Но ты, я вижу, знаешь японский.
Я пожал плечами.
– Не особенно хорошо. Китайский я знаю намного лучше.
Джим Крэйг – американский