Надо было наконец кончить со всем этим, чтобы прекратить революцию. И революция очень быстро и легко была потушена.
Госпожа де Рошшуар сказала, что если это будет продолжаться, то она совсем разделит оба класса, и приказала нам молча обняться. С этого дня мир был восстановлен.
Когда мятеж был счастливо подавлен и гидры революции взаимно перецеловались, случилось еще нечто, уже менее ужасное, даже весело растревожившее весь монастырский муравейник в юбочках.
Однажды, во время рекреации, девицы гуляли в саду. Вдруг голос из-под земли! Оказалось, что он выходил просто из водосточной трубы, собственно из ее отверстия. Труба шла из кухни графа де Бомануар, дом которого примыкал к стенам аббатства. Девицы радостно заволновались. Такое развлечение в их затворничестве, развлечение из того мира, из которого девицы были удалены! Тотчас у отверстия трубы образовалась живая изгородь из девочек, чтобы скрыть переговорщиц от глаз наставниц. Говорил в трубу маленький поваренок графа, Жако. Девицы обещали ему побеседовать завтра, так как рекреация уже кончалась.
На другой день из трубы неслись уже звуки флейты, а в трубу отвечало пение хора детских голосов. Это ли не весело!
Затем каждая из школьниц подбегала к самодельному телефону.
– Как вас звать? – спрашивал невидимый Жако.
– Шуазель!
– А вас? Мортмар?
– Нет! Д'Омон!
– Блондинка или брюнетка?
В течение трех или четырех дней Жако узнавал уже многих по голосам.
– A, мадемуазель Мортмар, Шуазель, Дама, д'Омон!
Однажды завязался такой разговор.
– Что вы там делаете? – спрашивает Жако.
– Полдничаем.
– Черт возьми! Если бы не железная решетка в трубе, дал бы я вам покушать славных штук.
– Попробуйте вынуть ее.
Все так увлеклись переговорами, не исключая сторожевых, что всевидящая и всезнающая госпожа Сент-Пьер незаметно подкралась к девочкам, точно кошка. Девочки рассыпались во все стороны, совершенно как мышки от кошки.
Стояла перед трубой одна Сент-Пьер, со скрещенными на груди руками, укоризненно кому-то качая головой. А из трубы орал Жако:
– Шуазель! Дама! Слушайте! Завтра решетки не будет!
Сент-Пьер бросилась к Рошшуар, написала графу. Граф пришел в ужас, хотел прогнать всех своих слуг и тотчас заделал трубу. В тот же вечер, на перекличке Рошшуар сказала полуторжественно, полушутливо:
– Поздравляю вас, девицы, с прелестной победой! У вас, очевидно, очень тонкий